Винн поглядела на нее как-то странно, будто видела впервые.

– Кажется, я понимаю, что разглядел в тебе Рис.

– Просто спаси его.

Евангелина поднялась, и Коул тоже встал. Он вдруг снова сделался спокоен, словно и не было вовсе минутной слабости. И вновь его окружала стена, которую он же сам и возвел. Евангелине стало грустно, но здесь она ничего не могла поделать.

– Если мы хотим спасти Риса, – молвила она, – нам нужен разумный план. Мечась по башне в бестолковой ярости, мы ничего не добьемся. Надо проникнуть в темницы таким путем, чтобы на обратном пути нам не пришлось сражаться со всем Белым Шпилем.

– Я знаю такой путь, – заявил Коул.

Обе женщины ошеломленно воззрились на него.

– В Яме есть такие места, о которых никто не знает, – продолжал он. – Совсем древние. Кое-где стены обвалились, и там можно пробраться в катакомбы. Именно так я сюда и попал.

Евангелина улыбнулась: мысли ее уже мчались, обгоняя друг друга. Им, конечно, все равно придется справиться со стражей, которую Лорд-Искатель расставил в темницах, не говоря уж о тамошних смертоносных ловуш-ках. Но если они сумеют проникнуть в башню, не поднимая тревоги…

– Я знаю, что мы сделаем, – сказала она.

Рис закашлялся, и все тело пронзила нестерпимая боль. Новая порция крови хлынула в рот, и его затошнило от мерзкого железистого привкуса. Он сплюнул, и кровь тонкой струйкой потекла на каменный пол камеры. Рис повторил, но от этого усилия желудок свела болезненная судорога. Тогда он закрыл глаза и стал ждать, когда спазм пройдет.

Его пронзили мечом. Рис помнил только, что это произошло незадолго до того, как он окончательно потерял сознание. Над ним стоял храмовник с большим носом – тот самый, что с отрядом других дожидался их в Адаманте. «Уж теперь-то вы все получите по заслугам», – пообещал он… и нанес удар. Рис, казалось, до сих пор чувствовал, как входит в живот холодная сталь, словно это случилось только что, а не вчера.

А впрочем, ерунда.

Почему его не убили? У храмовников были на то основания. Риса запросто можно было объявить мятежником… да и вряд ли его смерть разъярила бы магов сильнее, чем они взбешены сейчас. После неравного сражения в парадном зале одни маги Белого Шпиля взбунтовались, другие сидели под замком. Рис мог только гадать, что произойдет, когда вести об этом сражении дойдут до прочих Кругов. Вот уж когда храмовники будут по-настоящему заняты.

Один удар по шее – и все, что известно Рису о трудах Фарамонда, умрет вместе с ним… хотя, может быть, дело именно в этом? Возможно, храмовники хотят выудить из него некие сведения, которые, по их мнению, известны ему одному? Что ж, тогда их ждет разочарование. Эльф подробно излагал свои теории насчет того, как устранить последствия Усмирения, – но и только. На большее прос-то не хватило времени.

При мысли о Фарамонде Риса охватила грусть. Эльф испытал краткий миг освобождения от чудовищной пус-тоты, которая звалась Усмирением, но лишь затем, чтобы в тягостном ожидании новой казни быть убитым в своих покоях.

Быть не может, чтобы его убил Коул. Нож, который Лорд-Искатель бросил к ногам конклава, не принадлежал Коулу, да и с чего бы тому понадобилось другое оружие? Это означало, что храмовники казнили Фарамонда, а после обвинили Риса в его смерти. Зачем? Он выяснит это, когда придут его допрашивать.

Коул… Не так давно, придя в себя, Рис увидел, что над ним склоняется Коул. Тогда он решил, что это очередной бред, порожденный его израненным телом. И в самом деле, ему до того уже мерещились и Евангелина, и Винн. Даже Адриан. Череда призрачных гостей прошла по его камере, и они то жалели, то упрекали Риса. Впрочем, в этой толпе призраков визит Коула выглядел наиболее правдоподобно.

«Я вытащу тебя отсюда. Обещаю».

Кажется, именно так сказал тогда Коул? Рис не мог с уверенностью ответить на этот вопрос. Он только всем сердцем надеялся, что ослышался. Никто не рискует жизнью ради него – ни Коул, ни Винн, ни Евангелина. Пусть лучше спасутся сами, бегут как можно дальше от Вал Руайо, чтобы их не поглотила неминуемая катастрофа.

В том, что она неминуема, Рис не сомневался. В сравнении с тем, что грядет, мятеж в Киркволле покажется сущим пустяком. Он своими глазами видел, как были убиты несколько Первых Чародеев, а что случилось с остальными?… Впрочем, сейчас это уже и не важно.

За дверью камеры послышался отчетливый звук: ключ проворачивался в замке. Рис попробовал приподняться и преуспел, хотя эта попытка сопровождалась мучительным приступом боли. Замерев в темноте, он терпеливо ждал, когда яркий свет ослепит его.

Ожидание было не напрасным. С оглушительным лязгом распахнулась железная дверь, и в камеру действительно хлынул мощный поток света. Рис зажмурился, дожидаясь, когда привыкнут глаза, и услышал грузный топот обутых в тяжелые сапоги ног.

Вот оно как. Что же ему уготовили – казнь? Или что-то другое?

– Оставьте нас одних, – распорядился кто-то.

Топот удалился, стих, дверь с грохотом захлопнулась. Рис открыл глаза, поморгал в ожидании, когда исчезнет хоровод разноцветных пятен, и вгляделся в человека, стоявшего перед ним. Тот был облачен в доспехи… и в голубом неярком сиянии свет-лампы, которую он держал в руках, Рис узнал Лорда-Искателя.

С высоты своего роста он взирал на Риса с безграничным презрением.

– Ты очнулся. Хорошо.

Лорд-Искатель повесил лампу на крюк, торчавший в стене, и уселся в кресло – его, похоже, принесли сейчас, потому что Рис не помнил, чтобы оно стояло в камере. Хотя, конечно, в такой кромешной темноте кресло с тем же успехом могло торчать у него под боком – он бы все равно ничего не заметил.

– И это все? А печеньки? Право, я разочарован.

Лорд-Искатель пропустил эту реплику мимо ушей:

– Нам с тобой надо поговорить. Давно пора.

Рис разразился хохотом, но тут же закашлялся, брызжа кровью.

– Поговорить? – выдавил он. – Я бы предпочел, чтобы меня казнили. Это не так мучительно, да и, откровенно говоря, чем я лучше остальных?

Лорд-Искатель терпеливо улыбнулся, но глаза его при этом остались холодны.

– Казней не было. Все, кто не погиб в парадном зале, были взяты под стражу и разделили твою участь… впрочем, как и многие другие. Осмелюсь сказать, что темницы Белого Шпиля уже много веков не были так плотно населены.

– Вы собираетесь держать нас всех в заточении?

Лорд-Искатель откинулся в кресле и, сложив руки на груди, вперил в Риса непреклонный взгляд.

– Что станет со всеми остальными, зависит исключительно от тебя.

– И что тебе от меня нужно?

– Покаяние.

– Отлично. Каюсь: я – маг.

– Не паясничай.

– Я не убивал Фарамонда, – фыркнул Рис. – Кому-кому, а тебе это хорошо известно.