Глава 98

— Я никогда в жизни не пользовался такой популярностью, — пошутил Рамоутер, сидя в кровати.

Действие атракурия безилата стало слабеть минут через сорок, но врачи все равно сделали МРТ, чтобы убедиться в отсутствии повреждений позвоночника. В палате были Хенли, Пеллача и Стэнфорд. Перед палатой в коридоре дежурили патрульные. Было почти шесть утра, из-за горизонта появилось солнце и начало пробиваться сквозь тучи. За эти дни Хенли уже столько времени провела в больницах, что его хватило бы на всю жизнь.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Хенли, когда Пеллача взял с подноса последние стаканчики с кофе и раздал их собравшимся.

— У меня такое ощущение, что мне врезал Халк, — признался Рамоутер. — Каждый вдох — это боль.

— Мне очень жаль, что так получилось. Мне следовало подождать. — Хенли разорвала три пакетика с сахаром и высыпала их в стаканчик Рамоутера. — Я не должна была позволять тебе одному идти в дом.

— А откуда мы могли знать, что там Оливер? Если тебе от этого станет легче, я не думаю, что он хотел меня убить, — неубедительно заявил Рамоутер.

— Нет, мне не станет от этого легче.

Рамоутер поморщился, поднося к губам стаканчик с кофе. У него были сломаны три ребра, и одно из них прокололо легкое. Раны в руке оказались глубокими, нож перерезал нерв.

— Вы разговаривали с моей женой? — Рамоутер обвел взглядом собравшихся коллег.

— Нет, — ответил Пеллача. — Но я недавно разговаривал с ее сестрой. Я сказал ей, чтобы они не беспокоились, что ты идешь на поправку. Но она заявила, что прямо сегодня приедет в Лондон вместе с твоей женой.

— Очень на нее похоже. А что с Киркпатриком?

— Он тоже здесь, — сообщила Хенли. — У него обезвоживание и шок. Никаких серьезных травм не нашли. А если говорить о душевных… Я не знаю, как он это все переживет.

Хенли не могла не вспомнить, что сама пережила в прошлом. Как она мертвой хваткой вцепилась в Пеллачу, когда он ее нашел. Антидепрессанты и сеансы у психотерапевта помогали мало — воспоминания все равно возвращались. Киркпатрик подтвердил, что его захватил Пайн. Он пытался сопротивляться, но отключился. В себя пришел в сарае и увидел склонившегося над ним Пайна, который заявил, что вернется и начнет резать его на части. Первой будет левая рука. Но Пайн не вернулся.

— А что с Оливером? — спросил Рамоутер, невольно переводя взгляд на дверь.

— Его здесь нет, а тебе обеспечена охрана. В отделении дежурят полицейские. Оливера все ищут. Машина, которая в него врезалась, ехала на низкой скорости, но все равно он должен был получить какие-то травмы. Я не знаю, как он вообще смог уйти после того, как его сбила машина.

— Да он настоящий дьявол, вот как, — пробурчал Стэнфорд.

— Что будет теперь? — спросил Рамоутер. — Пайн мертв, Оливер все еще на свободе и может устроить все что угодно?

Хенли посмотрела на часы и покачала головой. Она невероятно устала, ее изматывало чувство вины, но все равно у нее оставалась работа, которую требовалось выполнить.

— Мы ждем сигнала, чтобы арестовать и допросить Карен Баджарами, — ответила она. — Блейн мертв, поэтому она остается единственным связующим звеном между нами и Оливером.

— Мне хотелось бы присутствовать на ее допросе, — заявил Рамоутер.

— Смеешься, да? Никуда ты пока отсюда не пойдешь, — ответил Пеллача, и в этот момент зазвонил его телефон.

— Шеф, я должен там быть. Если бы не она… — слабым голосом умолял Рамоутер.

— Нет. Ты должен полежать здесь несколько дней, и пока не поправишься, в отдел не вернешься. У тебя легкое пробито, ребра сломаны. Мне не нужны проблемы с отделом кадров.

— Есть, шеф, — угрюмо ответил Рамоутер.

— Если честно, выглядишь ты отвратительно, — сказал Стэнфорд после того, как Пеллача вышел из палаты. — Я предпочту следующие несколько дней не видеть твою страшную рожу.

— Спасибо. Вот это я понимаю — настоящая любовь, — ответил Рамоутер.

* * *

— Ради всего святого!

Пеллача прислонился к стене здания, где располагался ОРСП, бросил пустую сигаретную пачку в мусорный бак, стоявший в конце парковки, и не попал в него. Он прошелся вдоль здания, в раздражении запустив обе руки в волосы. У него возникло ощущение, что он не справляется, ни с чем не справляется. Он не может разобраться со своей жизнью, отдел, которым он руководит, выходит из-под контроля. Поимка подражателя, разоблачение Доминика Пайна и его смерть должны были принести ему славу. Он должен радоваться этой победе, а у него младший сотрудник отдела в больнице. Оливер опять на свободе и снова убивает. И он нарушил свое собственное правило, позволив Хенли снова вернуться в его жизнь. Но она была ему нужна.

— Ты выглядишь измотанным, приятель. Стресс?

От этого знакомого голоса у него мурашки побежали по телу. Сердце учащенно забилось в груди, когда Пеллача обернулся. Оливер снял с головы капюшон спортивной куртки. Его лицо было покрыто глубокими царапинами и следами запекшейся крови. На нижней губе виднелся порез, она опухла.

Пеллача потянулся за рацией, лежавшей у него в кармане, но Оливер отреагировал быстрее и ударил Пеллачу кирпичом в живот. Пеллача согнулся пополам и стал судорожно хватать ртом воздух. Оливер нагнулся над ним и схватил его за волосы. Пеллачу охватила паника, он отчаянно пытался дышать, схватить губами хоть сколько-то воздуха. Хенли рассказывала ему о своих ощущениях после первой панической атаки: тебе кажется, что на голову кто-то надел полиэтиленовый пакет. Последняя мысль Пеллачи перед тем, как он потерял сознание, была о ней.

* * *

Оставшаяся часть дня ушла на то, чтобы сообщить все еще живым присяжным, что больше им бояться нечего: убийца-подражатель Доминик Пайн мертв. Хенли выступила на короткой пресс-конференции, а криминалисты под руководством Энтони все еще оставались в доме Пайна и собирали доказательства. У Хенли из памяти то и дело всплывали глаза Зоуи, которые она нашла. Наверху они обнаружили фотографии всех трех жертв, они были прикреплены к стене в спальне. Хенли никак не могла понять, зачем Пайн вывешивал их фотографии. Почему он принес им столько боли? Ради чего? Он хотел превзойти Оливера? Отомстить людям, которые просто поступили правильно? Это было мелко. Эгоистично. Самовлюбленно.

Чудовищно.

Хенли удалось попасть домой и принять душ перед назначенной на шесть вечера пресс-конференцией, но она все еще чувствовала себя изможденной. Она не спала больше суток, а день еще не закончился. Ей позвонили и сообщили, что Карен Баджарами готовы выписать из больницы Королевы Елизаветы, а потом о ее аресте. Его проводили Стэнфорд и Иствуд.