стоила того, чтобы из-за нее терять честь нашего древнего рода! Отец хотел найти для тебя лучшую партию! Не одно знатное семейство посчитало бы за честь отдать за будущего графа свою дочь! Мы и так долгое время не поднимали вопрос о твоей женитьбе, считали, что ты должен сам прийти к этому! Но тебя угораздило связаться с девчонкой, которая ниже по положению!

- Вы лишили меня счастья! – Павел Васильевич резко поднялся. – Я тысячу раз пожалел, что проявил слабость! Нет! Миллион раз! Но когда я вернулся, чтобы вопреки вам все же жениться на Юлии, то узнал, что она уже замужем! Вся моя жизнь пошла под откос, ибо ни одна женщина не взволновала мою душу, как она! Вы меня простите, матушка, но я не желаю более продолжать этот бессмысленный разговор! Он причиняет мне боль!

- Она родила от тебя дочь.

После этих слов в комнате воцарилась гнетущая тишина.

- Что? – граф недоуменно уставился на нее. – Что вы сказали?

- Я сказала, что Юлия Антропова родила от тебя дочь, - было видно, что это признание давалось Авроре Карловне с трудом. – Сейчас ей примерно семнадцать лет.

Павел Васильевич покачнулся, а потом медленно опустился в кресло. Он побледнел, дрожащей рукой ослабил шейный платок и глухим голосом спросил:

- Когда вы об этом узнали?

- С того самого момента как об интересном положении Юлиии стало известно ее отцу. Он явился к нам, требовал, чтобы ты женился на ней, но об этом не могло быть и речи! – матушка нервно затрясла головой. – Твой батюшка так и сказал ему, а потом предложил денег…

- Что-о-о?! – граф сжал ладонями виски. – О Боже… Зачем?! Петр Антропов никогда не нуждался в деньгах! И вообще это подло!

- Если тебя это успокоит, он швырнул деньги нам под ноги, - процедила она. – Гордый капитанишка!

- Хватит! – рявкнул Павел Васильевич. – Я не хочу слушать ваши страшные откровения! Что же получается, моего ребенка воспитывал муж Юлии? Возможно, девочку обижали, ведь она ему не родная!

- Не думаю. Черкасов любил и Юлию и ее ребенка, - женщина отвернулась от разгневанного сына. – Это я узнала, когда получила сведения о том, что Юлия умерла при родах. Генерал-майор женился во второй раз, но тоже отправился к Богу, оставив дочь на попечении мачехи.

- Вы моя мать, поэтому я не могу сказать вам то, что рвется из моего сердца, - процедил Павел Васильевич, медленно поднимаясь. – Мне непонятно одно, как вы могли спокойно жить, зная, что где-то растет ваша внучка? Откуда в вас столько жестокости?

Матушка молчала. Ее дыхание снова стало тяжелым. Граф не стал мучить ее и покинул комнату. Сделанного не исправишь…

Под утро матушка умерла.

Воспоминания всколыхнули его душу. Но что терзать себя? Нужно строить новую жизнь, в которой появится родная кровинка. Это ли не счастье?

Граф вышел из экипажа и к нему сразу бросились слуги. Павла Васильевича провели в дом, в передней которого его уже встречала хозяйка.

- Прошу вас! Проходите! – защебетала она, приседая в книксене. – Оленька ждет вас в гостиной!

Павел Васильевич прошел мимо нее, толкнул дверь и сразу увидел девушку в светлом платье. Она сидела на софе, склонив над вышивкой свою рыжую головку. Граф даже немного удивился яркости ее волос. У Юлии они были почти медного цвета с фантастической глубиной и красивыми переливами. А у Ольги волосы сияли почти огненным оттенком.

Девушка подняла глаза и улыбнулась.

- Добрый вечер, Павел Васильевич. Я ждала вас.

Он жадно всматривался в ее лицо, пытаясь обнаружить знакомые черты, но ничего не находил. От Юлии в нем не было ничего…

* * *

После нашего с Минодорой разговора прошло несколько дней. Я очень переживала за подругу, представляя, что происходит в доме Жлобиных. Ужасно хотелось знать, как прошел разговор дочери и отца. Не обидит ли Дору Борис? Не станет ли применять к ней силу? Хоть девушка и могла дать отпор, все же у него в подчинении были бандиты, которые исполнят любой его приказ.

Минодора пришла как всегда под вечер. Она залетела в дом подобно вихрю, держа в руках какие-то бумаги.

- Дора, наконец-то! – Артемий бросился к ней. – Я места себе не находил!

- Вот! – девушка швырнула бумаги на стол. – Моя взяла!

Я схватила их и быстро пробежала по написанному взглядом. Невероятно!

- Отец отписал тебе фабрику и дом?!

- Да! – Минодора радостно зажмурилась. – Теперь я сама себе хозяйка!

Мы принялись обниматься, чуть ли не прыгая от восторга и лишь после того как страсти улеглись, я спросила:

- Как же все было? Рассказывай!

И вот что она поведала…

Услышав о том, что есть свидетель преступления его сына, Василий Гаврилович заволновался, но когда Дора поставила ему ультиматум, вообще затрясся. Он начал постанывать, бормоча проклятия в адрес дочери, пытался встать, а потом отрицательно покачал головой и с трудом скрутил кукиш.

- Что ж, батюшка, вы сами выбрали этот путь, - спокойно сказала ему Минодора. – Жалеть я Бориса уж точно не стану. Нет у меня желания под его властью жить, да смотреть, как он проматывает ваши капиталы. Сами ведь знаете, что загубит Борис все ваши дела. Спустит на рестораны, девок и карты, а мы с матушкой по миру пойдем. А ежели вы еще жить надумаете, так и сами взвоете, когда сынок на ваших глазах семейство Жлобиных в нищету ввергнет. Где вы думаете, он сейчас? У Ракитских в преферанс играет, а бочки с маслом так и стоят на складе.

Жлобин заплакал, но Минодора не стала более задерживаться и ушла. А к вечеру он позвал дочь к себе и попросил привезти нотариуса.

Когда Борис вернулся домой, его ждал неприятный сюрприз. Сестра стала владелицей фабрики, дома, а еще Василий Гаврилович поручил ей вести дела от его имени. Борису же досталось три лавки, имение за городом, немного пахотных земель и участки в городе, в том числе и принадлежавший некогда аптекарю.

Борис впал в ярость, он кричал, швырял вещи, грозился Минодоре судом и расправой, после чего хлопнул дверью и умчался на всех парах.

Рыдающая Степанида Пантелеймоновна с надрывом выкрикнула:

- Змея подколодная! Гореть тебе в пекле! – после чего потеряла сознание.

В семействе Жлобиных явно случился переворот. Власть сменилась.