– Уверена, она истосковалась по дому, – сказала Изабо, напуская тумана. – После сердечных потрясений теплокровным свойственно тянуться к привычному.

В решении Дианы вернуться туда, где они с Мэтью наслаждались совместной жизнью, Изабо усмотрела многообещающий знак. Что же касается разлуки, существовало немало способов облегчить душевную боль и чувство одиночества. То и другое – неизменные спутники ее замужества. Диана связала жизнь с главой крупного вампирского клана, точнее, с будущим главой. Изабо не терпелось поскорее увидеться с невесткой и помочь ей всем, чем сможет. Большинство вампиров и не подозревали, из какого крепкого теста сделана Диана.

– Тебе нужно с кем-либо обсудить мой уход? С Доменико? Или с Сату? – вежливо спросила Изабо, до конца играя роль образцовой заложницы.

– Они пляшут под мою дудку, – хмуря брови, ответил Герберт.

Когда затрагивалось эго Герберта, манипулирование вампиром становилось до смешного простым. А его эго было затронуто практически всегда. Изабо спрятала довольную улыбку.

– Если я тебя освобожу, ты вернешься в Сет-Тур и останешься там? – спросил Герберт.

– Конечно, – мгновенно ответила она.

– Изабо! – рявкнул Герберт, которому хотелось услышать развернутый ответ.

– Я не покидала территорию наших владений с середины сороковых годов прошлого века, – сказала Изабо, выказывая нетерпение. – Если только Конгрегация не решит снова сделать меня заложницей, я останусь во владениях де Клермонов. Только Филипп мог бы уговорить меня куда-нибудь отправиться.

– К счастью, даже Филипп де Клермон не может нам приказывать с того света. Хотя уверен, он был бы не прочь руководить нами и оттуда, – сказал Герберт.

«Знал бы ты, жаба, у тебя бы от удивления глаза на лоб полезли», – подумала Изабо.

– В таком случае не смею тебя задерживать. Ты вольна покинуть замок. – Герберт вздохнул. – Но постарайся не забывать: мы находимся в состоянии войны. Сохраняй видимость.

– Герберт, я постоянно помню, что мы находимся в состоянии войны.

Изабо больше не могла сохранять видимость равнодушного спокойствия. К тому же она боялась, что найдет иное применение железной кочерге, поставленной возле очага. Поэтому она поспешила оставить Герберта наедине с компьютером и пошла искать Марту.

Ее многовековая надежная спутница сидела на безупречно чистой кухне, грелась у камина и читала потрепанный экземпляр детектива «Шпион, выйди вон». В руке у Марты была кружка с горячим вином, сдобренным пряностями. Неподалеку мясник разделывал кролика для хозяйского завтрака. Дельфтские кафельные плитки на стенах придавали кухне веселый облик, отличающийся от мрачных помещений замка.

– Марта, мы возвращаемся домой, – сказала Изабо.

– Наконец-то. – Кряхтя, Марта поднялась со стула. – Терпеть не могу Орильяк. Здесь отвратительный воздух. Adiu siatz[39], Тео.

– Adiu siatz, Марта, – буркнул Тео, продолжая возиться с несчастным кроликом.

Герберт вышел проститься с ними. Он поцеловал Изабо в обе щеки. Это видела мертвая кабанья голова. Кабана давным-давно убил Филипп. Из головы сделали чучело, и с тех пор она украшала стену над камином.

– Хочешь, я попрошу Энцо подвезти вас? – предложил Герберт.

– Мы лучше пройдемся пешком.

Это позволило бы им с Мартой спокойно обсудить ближайшие планы. После стольких недель шпионажа, осуществляемого под крышей замка Герберта, Изабо было трудно оставить чрезмерную осторожность.

– Но это восемьдесят миль, – напомнил Герберт.

– Мы сделаем остановку в Алланше и подкрепимся. Там в окрестных лесах когда-то было полным-полно оленей.

Разумеется, ни в какой Алланш Изабо не собиралась. Она послала Алену эсэмэску и попросила ждать их в окрестностях Мюрата. Оттуда Ален довезет их до Клермон-Феррана, а там они усядутся в одну из адских летающих машин Болдуина и помчатся в Лондон. Марта ненавидела летать, считая такое передвижение неестественным, но нельзя же, чтобы Диану встретил холодный дом.

– До встречи, – сказала Изабо, вкладывая в руку Герберта визитку Жан-Люка.

Взявшись за руки, Изабо и Марта вышли на утренний холод. С каждым шагом башни замка Анже-Дешю становились все меньше и меньше, пока совсем не исчезли из виду.

– Марта, мне нужно установить новое памятное время. Семь часов тридцать семь минут утра. Обязательно напомни. Думаю, для мелодии самым подходящим будет «Марш Генриха Четвертого», – прошептала Изабо.

Ноги быстро несли их вперед, туда, где на севере дремали вершины древних вулканов, и дальше, навстречу будущему.

– Леонард, ты не ошибся? Этот дом никак не может быть моим.

Роскошный кирпичный особняк в одном из самых фешенебельных кварталов Лондона. Фасад в пять окон, четыре высоких этажа. Я продолжала думать, что это ошибка, и одновременно не хотела ошибиться. Переплеты высоких окон были выкрашены в белый цвет, великолепно сочетаясь с теплым оттенком кирпичных стен. Старинные стекла как будто подмигивали, ловя полуденное солнце. Мне представлялось, что внутри дом буквально купается в свете. Наверняка там и тепло, поскольку на крыше вместо обычных двух труб было три. А входная дверь сверкала таким изобилием начищенной меди, что хватило бы на духовой оркестр. Славный кусочек истории, называемый домом.

– Мне дали этот адрес и велели ехать сюда, мистресс… э-э… миссис… хм… Диана.

Леонард Шордич – давнишний приятель Джека и один из бывших отпетых чад Хаббарда – вместе с Хэмишем встречал нас в зоне прибытия частных самолетов аэропорта в Лондоне, в Доклендсе. Остановив «мерседес», Леонард обернулся назад, ожидая дальнейших указаний.

– Тетушка, я же тебе говорил, что это твой дом. Если не понравится, мы найдем другой. Но будущие сделки с недвижимостью разумнее обсуждать внутри, а не здесь, где нас видят все местные вампиры, демоны и ведьмы. Вытаскивай багаж, парень, – приказал он Леонарду, вылезая с пассажирского сиденья.

Галлоглас шумно захлопнул дверцу. Он до сих пор сердился, что не сам вез меня в Мейфэр. Но в XVI веке я уже плавала по Темзе с Галлогласом и предпочла довериться водительскому искусству Леонарда.

Я еще раз с сомнением посмотрела на особняк.

– Не волнуйся, Диана. Дом Клермона внутри гораздо скромнее, чем снаружи. Правда, есть роскошная лестница и затейливая лепнина на потолке. Но не везде, – сказал Хэмиш, открывая дверцу. – Ты к нему привыкнешь, хотя дом… действительно великоват.

Леонард открыл багажник, достав оттуда мой чемодан и большой рукописный плакат, с которым он нас встречал. По его словам, он хотел исполнить поручение надлежащим образом и соорудил этот плакат, написав крупными буквами «КЛЕРМОН». Когда Хэмиш сказал ему о необходимости соблюдать разумную осторожность, Леонард перечеркнул написанное и ниже еще жирнее вывел новую надпись: «РОЙДОН».