Телефон, зажатый у нее в руках, зазвонил. Джоли охнула и дернулась в кресле, чуть не вскрикнув от удивления. Она долго возилась с телефоном и сумела ответить только после третьего гудка.

– Папа? – проговорила она и тут же подумала, что мать могла запомнить этот номер, и тогда она услышит голос матери или Твайлы. Может быть, при нажатии на кнопку приема вызова они каким-то образом узнали, где она находится. Волшебный талисман мог работать в обе стороны.

Но это оказался папа.

– Джоли? Это ты, детка?

Аккумулятор разрядится, связь оборвется, обязательно случится что-нибудь страшное, прежде чем она соберется с мыслями и сумеет произнести правильные слова. Но ничего страшного не случилось, и Джоли, на секунду задумавшись, спросила:

– Папа, почему Кора Гандерсан совершила этот ужасный поступок? Кто-то сделал ей инъекцию наркотика или чего-нибудь похожего? Кто-то приказал ей сделать это?

Папа тоже ответил не сразу, и Джоли даже решила, что связь оборвалась, но наконец он сказал:

– Что случилось, детка? С чего тебе это пришло в голову?

Люди входили и уходили из фойе – коридорные с багажными тележками, гости, – но никто не обращал особого внимания на Джоли Тиллмен. Никто не сидел рядом с ней.

Слова полились из нее бурным потоком.

– Кто-то сделал укол Твайле, я не знаю кто и зачем, но у нее шприцы и ампулы, у Твайлы, у нее в чемодане, и она сделала укол маме, пока я спала, сначала дала ей снотворное, а потом сделала укол, и мне пришлось укусить маму и сильно ее ударить. – Джоли начала плакать. – Папа, это было ужасно, мне пришлось ее укусить, а это была мама и не мама, а я укусила ее, ничего хуже в жизни я не делала.

Кажется, она потеряла его, прозевала возможность его убедить, заболталась, как ребенок.

– Боже мой, – сказал папа, и ей стало ясно: он думает, будто она сошла с ума. Затем он снова произнес «Боже мой» жутким голосом, и Джоли сказала:

– Это правда, папа, это звучит глупо, но так оно и есть, пожалуйста, поверь мне.

Папа проговорил срывающимся голосом, задыхаясь от волнения:

– Джоли, девочка, я тебе верю, – и, продолжая говорить, он начал плакать, он, который вообще никогда не плакал, и тогда Джоли окончательно поняла, что ее жизнь изменилась раз и навсегда.

Папа сказал, что человек, который должен был встретить их здесь, в Индианаполисе, только что выехал к «Марриотту» – пришлось сразу же позвонить и перенаправить его к Джоли. Потом стало ясно, что когда мать проснулась утром изменившейся, она могла передать этот номер аркадцам, кем бы они ни были. Он не знал, способны ли они найти его по анонимному телефону, узнав номер, но рисковать не мог и решил уничтожить его сразу же после разговора, а своему агенту позвонил с другого аппарата. Он не знал, не подслушивают ли их в эту минуту плохие ребята, знающие номер анонимного мобильника, но сильно сомневался в этом и все же не хотел называть имени человека, который придет за Джоли, или описывать его внешность. Он сказал только, что тот самый человек – тот, которого он послал, – узнает Джоли, потому что ей семнадцать, она красива, ростом выше пяти футов и шести дюймов, чернокожая. А Джоли поймет, что человеку, который подойдет к ней, можно доверять, если он скажет фразу, которую знают только она и папа.

И вот недолгий разговор закончился, и папа исчез, прежде чем Джоли поняла, что телефон в ее руке больше не служит средством общения с отцом, что папа отключился и вот-вот разобьет свою трубку.

Теперь она стала еще более одинокой, чем двумя минутами ранее. Ей было некому звонить – ни бабушке, ни тетушке Тэнди в Мэдисоне, ведь они могли стать такими же, как мама и Твайла. Джоли сомневалась, что может им доверять.

Следующие пять минут показались вечностью. Джоли настораживалась, когда в дверях отеля появлялся новый человек. Она любила читать разные книги, отдала дань, среди прочего, и шпионским романам, но эти истории о рыцарях плаща и кинжала не очень нравились ей – не хватало терпения.

Тот самый человек оказался совсем не таким, как его представляла Джоли. Блондинка в белой блузке, черной джинсовой куртке и черных джинсах. Возраст неопределенный – то ли сорок лет, то ли пятьдесят. Черные сапожки из искусно выделанной кожи имели ярко-синие вставки, в ушах болтались алмазные сережки, хотя до вечера еще было далеко. Она подошла прямо к Джоли, которая поднялась при ее приближении, и с акцентом – возможно, техасским – сказала:

– Детка, когда ты была совсем маленькой, твой папа придумывал специально для тебя смешные истории, сказочки про мышиного шерифа по имени Вискас.

Женщина понравилась Джоли с первого взгляда. Джоли слегка поверила бы ей, даже если бы та не знала про мышиного шерифа Вискаса.

– Как у тебя дела, детка?

– Ужас. Страшно, печально, сердце болит, но я держусь.

– Будем держаться вместе, – сказала женщина. – Меня зовут Надин Сэккет. Твой папа сейчас у нас дома, в Техасе. Мы доставим тебя к нему. Но планы неожиданно изменились, придется добираться туда окольным путем. Когда сядем в такси, не называй имен. Мы ни в коем случае не должны говорить о том, что происходит с нами на самом деле. Ясно, дорогая?

– Да. Я поняла.

Надин приехала в такси, но не хотела уезжать на нем. Они вышли через боковую дверь и, избегая тротуаров, направились к парковке другого отеля, стоявшего поблизости. Когда они оказались у этой гостиницы, Надин взяла такси, на котором они приехали в центр города, в конгресс-холл. Оттуда они прошли в «Вестин Индианаполис», самый большой и необычный отель, какие видела Джоли. Надин не снимала здесь номера, но каким-то образом уломала администратора помочь ей взять напрокат машину, и меньше чем через полчаса они уже ехали на «кадиллаке-эскалейд».

– Мы собирались отвезти вас всех – тебя, твою сестру и маму – прямо в аэропорт, чтобы оттуда лететь самолетом. Но когда вся эта гадость всплыла наружу, прежняя схема уже не годилась. Может, мерзавцы еще не прочесывают все терминалы, но потом они станут просматривать все видеозаписи, пытаясь выяснить, куда и с кем ты улетела. Поэтому мы с тобой за четыре с половиной часа спокойно доедем до Сент-Луиса. Лиланд и Келси уже будут ждать там с самолетом, мы сразу же взмоем в небо и отправимся домой.

С учетом всего, что случилось в этот день, быстрота и уверенность Надин, разом овладевшей ситуацией, с одной стороны, успокоили Джоли, а с другой – вызвали новые вопросы.

– Кто такие Лиланд и Келси?

– Лиланд – пройдоха, который взял меня в жены, когда мне было девятнадцать. Келси Бодина прислали на наше ранчо, когда ему было четырнадцать, он тогда был мрачным, как гробовщик, страдающий запором. Мальчик не отличал мула от лошади, а лошадь от пони и считал себя тугодумом, потому что люди внушили ему эту чудовищную ложь. Сейчас ему двадцать три, он работает с нами и летает вторым пилотом каждый раз, когда Лиланд поднимается в воздух. Старина Келси тебе наверняка понравится. Ты ему тоже понравишься: ни один мальчишка, у которого есть глаза и сердце, не сможет пройти мимо.