Тут он был прав. Когда все грамотные барышни Синтафа и Конфедерации грезят о серебряных косах, то сложно выставить их обладателя негодяем, достойным объявления ему войны.

– Скорее, эти сочинения свидетельствуют о немалом чувстве юмора Их Священных Особ, – сдержанно откликнулась Сина.

Аластар улыбался своим мыслям сладко-пресладко, как сытый кот… или сыч после удачной охоты, дразня в дочери неуемное любопытство, свойственное алфер в еще большей степени, чем диллайн. Он что-то задумал, что-то грандиозное и немыслимое. Что?

– Никогда не поверю, что вы увезли меня в Амалер с одной лишь целью – избавить от приязни к Священному Князю, – не выдержала и спросила княжна.

– Вот еще! Тем паче, томиться вдали от предмета страсти – только распалять воображение. Поверьте, моя дорогая, я знаю, о чем говорю. Нет, сударыня, нам с вами предстоит много сложной и весьма ответственной работы.

– Теперь вы говорите загадками.

– Да какие уж тут загадки, – фыркнул Эск. – Неужели вы – умная и одна из самых высокообразованных женщин своего времени, всерьез думаете, что все кончилось с изничтожением Предвечного и магии эсмондов? Что теперь-то повсеместно наступит тишь с гладью, а также воцарится вечный мир, и просветленные народы, вдохновленные Алой Луной, дружно отправятся навстречу вселенскому счастью?

– Конечно, я так не думаю.

– Это очень мудро. Потому что кашу, заваренную вашим любезным старшим братом, отзывающимся теперь исключительно на «Гражданин Председатель», будет теперь вкушать весь континент. «Почему Янамари можно, а нам нельзя?» – спросят жители Рэнсома. А платить за «пиршество свободы» придется другому вашему брату. Как думаете, сударыня, он вот так запросто раздаст Файрист по кускам всем желающим?

Пугающая перспектива распада Северного Княжества замаячила пред мысленным взором Сины при первой же встрече с Рамманом. Председатель Никэйн, в отличие от графа Никэйна, на компромиссы шел с величайшим трудом, а о возвращении Янамари в лоно Файриста и слышать ничего не желал. И как бы сильно и преданно Идгард Эск не любил своего старшего брата, но рушить государство из-за этой любви он тоже не собирался. Поэтому возражать отцу девушка не стала.

– Не забывай также о Синтафе. Теперь, когда эсмонды лишились не только бога, но и магии, империя начнет рассыпаться, как карточный домик. Помяни мое слово, через два десятка лет Синтаф как государство исчезнет с политической карты.

Особой печали в голосе Аластара девушка не почувствовала. Напротив, весь его вид говорил об одном: князь-диллайн настроился на новый виток своей великой интриги. И ныне он хочет разыграть ее карту. Вот только как? Впрочем, разве сейчас не самый подходящий момент для прямых вопросов?

– И что же вам нужно от меня?

Экс удовлетворенно хмыкнул, оценив по достоинству ум и сообразительность дочери.

– Вы вправе судить о моих деяниях сколь угодно строго, но согласитесь, дитя, что без неких моих усилий Херевард в Янамари посреди зимы не заявился бы еще триста лет.

– Сыновья и возлюбленная в качестве живой приманки для злейшего врага, да? – в тон ему вопросила Сина.

– Что ж, – Аластар с беспечным видом пожал плечами, – пусть меня судят историографы. Я рискнул…

– Все рискнули, – уточнила строго княжна.

– И, тем не менее, мы живы. Изранены, но живы. Война, знаешь ли, дело кровавое, после нее остается много раненых и калек.

У Сины заныло в груди. Незримая битва с Предвечным никому из ее участников не обошлась даром. Пожалуй, только бравая эрна Кэдвен и ее невозможный возлюбленный-шуриа глядели друг на друга без лишних сомнений. Шуриа за долгий век смирился с естеством головореза, а ролфийка никогда не сомневалась ни в себе, ни в Джэйффе. Их образцу взаимопонимания остается только завидовать.

– Это вы и про себя тоже, ваше высочество?

Леди Джойана вообще не пожелала разговаривать с Аластаром, окончательно определив свое место рядом с Вилдайром. Должно быть, не простила смертельной интриги в отношении сыновей. Эск, впрочем, встречи с возлюбленной не искал и решающего разговора не жаждал. У него имелись совершенно иные планы.

– Точно! – ответил он. – Но повторяю, мы живы, а, следовательно, ничего не закончено. Я избавлен от мук одержимости, но я все еще князь Файриста, и я не собираюсь терять власть. История с Янамари меня кое-чему научила. И в этот раз я… мы сделаем все умнее.

– Мы?

Охнула Сина, изумленно уставившись на отца.

– Да, моя дорогая! Мы! Я, Идгард, ты и ваша «Молодая стая». Мы даруем народу новую конституцию, мы объявим о созыве Собрания выборных представителей от каждого графства, мы проведем свободные выборы в Народный парламент…

– Но реальная, подлинная власть, разумеется, останется в твоих руках.

И это был не вопрос. Слишком уж хорошо княжна знала человека, от чьих чресл рождена.

– О! Это будет неявно и неочевидно. Закулисное руководство партиями, влияние на принимаемые ими решения – это тоже власть, причем не менее реальная, чем у иного императора. Я могу даже отречься в пользу Идгарда, если понадобится. Новая сила, свежие лица, смелые реформы, свободные выборы! Мы найдем, чем отвлечь наш многострадальный народ от бунта и неповиновения для его же добра и блага.

– Мы собирали «Молодую стаю» не для этого! – попыталась возразить девушка.

– А для чего? Для стрельбы в тире? Для пустой болтовни за рюмкой кларета? Для фантастических и абсолютно неосуществимых, но таких красивых планов? Чтобы развлекаться и ничего не делать? Если так, то паршивый лейд – цена вашим прекраснодушным идейкам.

– Нет! Мы хотели…

– Вот и сделайте то, что задумали. А я, прожженный негодяй, всего лишь прослежу, чтобы другие опытные… политики не надули вашу Стаю, как лопоухого новичка – шулеры в притоне.

Аластаров расчет был идеален – вместо кровавого тирана Эска приходит молодой и «добрый» Идгард, и файристяне принимают его с распростертыми объятиями, как благодетеля, дарующего им свободу и народовластие. Князь-реформатор! Решительный, умный и ответственный, к тому же не запятнанный мятежом – разве он не тот лидер, за которым с радостью пойдут люди? А о том, что в его тени затаился хитрый «кровавый деспот», мало кто будет догадываться.

– Зря, что ли, я его оставил разбираться с синтафским войском? – Эск лукаво подмигнул дочери. – В паре с фельдмаршалом Каном они, разумеется, одержат победу и вернутся в Амалер в блеске славы, чтобы начать реформы.

– А как же Рамман? Что будет с Янамари?

– Рамман Никэйн – это человек, призвавший Алую. Ему можно все или почти все. Он – исключение из правил.

Диллайн мечтательно прищурился, призывая на помощь всю свою политическую фантазию.

– Скажем… пусть Янамари будет у нас…м-м-м… Святой Землей? Или Свободной республикой Алой Луны? Или… как-нибудь еще назовем. И придадим Янамари особый, уникальный статус.