возиться. Электричество, исходящее от его кожи, заставило меня задыхаться, а когда он перевернул меня на спину и опустился ниже, я даже не могла заставить себя беспокоиться о ледяном дожде или густой грязи под моей обнаженной плотью.

Каждая капля дождя на моей коже была уколом его силы, каждый раскат грома — похотливым рычанием, каждая искра электричества — демонстрацией того, как он владеет мной, и когда он стянул с меня кроссовки, а затем леггинсы и трусики, я поняла, что хочу большего.

Данте опустил голову между моих бедер, пробормотав что-то на фаэтанском, от чего я покраснела из-за его грязного тона, прежде чем его рот припал к моей влажной коже.

Я вскрикнула, и грянул гром, когда он провел языком прямо по моему центру и быстро начал пировать на моем естестве. Его горячий язык выпускал маленькие искры электричества при каждом круговом движении по мне, и я переместила руки, чтобы схватить его за волосы, просто чтобы было за что держаться.

Данте поднял руку и ввел два пальца глубоко в меня, а его язык прошелся по моему клитору и начал вырисовывать восьмерки языком, от чего у меня перед глазами замелькали звезды.

Мои пятки уперлись ему в спину, а хватка на его волосах усилилась, и я сильнее прижала его голову, трахая его рот, в то время как мои бедра двигались вверх-вниз в такт движениям его языка.

Он изогнул свои пальцы внутри меня и начал надавливать сильнее, а мои бедра сжались вокруг его головы.

Крик моего оргазма был поглощен раскатом грома над головой и молнией, прочертившей облака, которую я почувствовала каждым нервом своего тела. Моя спина выгнулась дугой, пальцы ног подогнулись, и прежде чем я поняла, что происходит, Данте перевернул меня так, что я оказалась лицом в грязи.

Я задохнулась, когда его большая рука прижалась к моим лопаткам, и мои груди погрузились в густую грязь. Дрожь пробежала по мне от этого чуждого ощущения, но Данте не дал мне ни секунды, чтобы понять, что он задумал. Другой рукой он обхватил мое бедро и приподнял мою задницу на несколько дюймов от земли, пока я не почувствовала, как пульсирующий кончик его члена уперся в мой вход.

— Sei mio, bella (п.п. Ты моя, красавица), — прорычал он собственнически и медленно вошел в меня, словно хотел, чтобы я прочувствовала каждый сантиметр.

Я застонала, когда он полностью вошел в меня, откинув голову назад, насколько это было возможно, так как он все еще держал меня прижатой к грязи.

— Вытяни руки перед собой, — промурлыкал он, его хватка на моем бедре усилилась, и он мучительно медленно вытащил свой член обратно, когда тучи над головой замерцали новыми молниями.

Я сделала, как он сказал, вытянула руки перед собой и почувствовала, как грязь хлюпает между пальцами за мгновение до того, как он вошел в меня.

Вокруг нас гремел гром и сверкали молнии, но я была поглощена ощущением того, что он владеет мной. Он начал набирать безжалостный темп, и все, что я могла делать, — это терпеть. Я скользила взад и вперед по грязи под ним, полностью задыхаясь в ней, пока дождь продолжал лить, а он трахал меня так сильно, что я не могла дышать.

Его хватка на моем бедре стала настолько крепкой, что на нем появились синяки, и когда я снова закричала от удовольствия и мое тело сжалось вокруг него, я заставила его кончить вместе со мной.

Данте зарычал, прижимаясь ко мне, и на мгновение приостановился, глубоко погрузившись в меня, прежде чем вытащить член и снова перевернуть меня под собой.

Я задыхалась, когда он смотрел на меня сверху вниз, его руки скользили по моим грудям, размазывая грязь по моей плоти и пощипывая соски. Он пристраивался, чтобы снова взять меня, в его глазах сиял Альфа, и его намерения были ясны. Это был не просто секс, он требовал меня как свою, раз и навсегда, принимая меня такой, какая я есть, с Леоном, остальными и всем остальным.

— Мой Штормовой Дракон, — вздохнула я, и он мрачно улыбнулся, прежде чем глубоко вогнать в меня свой член.

— La mia Vampira (п.п. Моя вампирша), — страстно ответил он, наклоняясь, чтобы поцеловать меня, приправленную грязью и кровью. Он прикусил губу и излучал электричество, когда начал мучительный ритм бедрами, трахая меня жестко и грязно, пока все, что я могла делать, это прижиматься к нему и выкрикивать его имя в бурю.

На этот раз, я кончила достаточно сильно, чтобы мое зрение пошатнулось, и он кончил вместе со мной, излившись глубоко внутрь меня с последним, карающим толчком, от которого я задохнулась.

Молния ударяла в землю вокруг нас, снова и снова, посылая волны электричества через наши тела, что только усиливало наше удовольствие, так как его дар защищал нас от любого реального вреда.

Данте навалился на меня со стоном удовлетворения, его тело придавило меня так, что я поняла, он был полностью истощен. Я жадно поцеловала его. Его тело все еще владело моим, и мы оставались вместе в этом состоянии еще несколько минут.

— Ti amo, Данте, — пробормотала я в его припухшие губы и почувствовала, как он улыбается, прижимаясь ко мне.

— Ti amo, Элис, — мягко ответил он, его рот опустился к моей шее, и он прижался ко мне. — Non ti lascerò mai andare (п.п. Я никогда не отпущу тебя).

23. Райдер

Я сидел за столом в своей комнате и крошил кору лаврина в кипящий передо мной котел. Он мгновенно затвердел, и я накрыл его крышкой. Ему нужно было простоять там семнадцать часов, прежде чем он снова станет жидким, поэтому я встал с места и повернулся к своей кровати. Свет все еще проникал через окно, и оттуда доносился смех. В классе Кардинальной Магии я выучил новое заклинание, благодаря которому я мог сделать свое стекло односторонним, и мне не нужно было постоянно закрывать жалюзи. Теперь я мог смотреть на улицу и видеть всех, а они в свою очередь не могли видеть меня. Это было полезно, но также означало, что мое внимание часто привлекал любой ублюдок, который проходил мимо в пятницу вечером, весь такой нарядный, смеющийся и шутящий со своими друзьями.

Я прибрался в комнате, потом немного потренировался, принял душ и обнаружил, что потратил всего пятьдесят восемь минут. Я раздраженно хрюкнул, проверяя свой Атлас на наличие сообщений от Скарлетт. Ничего.

Я зарычал и отправил ей сообщение.