* * *

В двадцать пять лет, сразу после рождения сына я стал замечать, что иногда подсознательно, интуитивно чувствую приближение плохих новостей – не то чтобы суперспособность, скорее привычка. Чутье. Я еще в детстве издалека умел чувствовать признаки приближающейся бури – по лицам родителей, по их голосам и по их молчанию. Вот Оля, например, может предсказывать погоду: если у нее болит травмированное в детстве колено – быть дождю. Ее колено еще ни разу не ошиблось. В отличие от Гидрометцентра. И точно так же я с детства научился чувствовать беду: если у меня начиналась мигрень, я знал – что-то произойдет. В таких случаях я разжевывал таблетку аспирина и старался не выходить из дома и вообще не высовываться – что было нетрудно, потому что при моих мигренях далеко бы я все равно не ушел.

Моя мигрень однажды даже спасла мне жизнь. Еще в университете. Боль была такой сильной, что мне стало тяжело дышать, и я вышел на улицу, на свежий воздух. Через пять минут на кухне в общаге, прямо рядом с моей комнатой взорвался газовый баллон. Оконная рама грохнулась на асфальт в двух метрах от меня.

Когда я рассказал об этом Оле, она, конечно, не поверила:

– Тут нет никакой мистики. Твоя голова заболела как раз из-за утечки газа, вот и все. Перестань выдумывать.

Она всегда всему находила объяснение, за это я ее и любил. И все же в тот вечер, попрощавшись с Греком, я вернулся домой и всю ночь не мог уснуть – мигрень была такой сильной, что у меня текли слезы. Таблетки лишь ослабляли боль, но голова продолжала трещать, словно кубик льда, брошенный в горячую воду.

– Проверь газ. На всякий случай, – сказал я Оле.

– У нас электрическая плита. Успокойся. Просто лежи.

Это случилось как раз в ночь перед празднованием маминого юбилея. И вечером третьего мая меня свалил с ног очередной приступ мигрени.

Вечером приехал Грек на такси, мы сели в машину. Сперва попали в пробку, потом чуть не столкнулись с каретой, запряженной двумя лошадьми, – жених и невеста ехали в загс на таком экзотическом средстве передвижения («Ух ты, лошадки! – кричал Лева, прижавшись носом к боковому стеклу. – А давайте на них поедем?»), потом, доехав до пункта назначения, мы сломя голову рванули в главный зал и, распахнув двери, поняли, что ошиблись адресом. Нас окружали люди, облаченные в костюмы штурмовиков из фильма «Звездные войны». В углу за барной стойкой сидел Дарт Вейдер.

– Ух ты! – закричал Лева. – Смотри, пап, это Чубакка!

И в самом деле – прямо к нам направлялся человек в костюме Чубакки.

– Вы чего так вырядились? – спросил он.

– Это мы вырядились? – закричал я. Голос мой сорвался в фальцет.

Все, кто находился в зале – штурмовики, Ханы Соло, принцессы Лии, – посмотрели в нашу сторону. Зрелище, прямо скажем, сюрреалистическое.

Повисла тишина.

И вот он я, стою в своем самом лучшем костюме, взмокший от беготни и нервотрепки, с шестилетним ребенком, рядом – жена в черном вечернем платье, держит туфли в руках, и позади нас Грек, тоже в костюме, с букетом белых роз. И перед нами стоит амбал в костюме Чубакки с арбалетом и спрашивает, чего это мы так вырядились.

– Я Петр Портной, – хрипло сказал я.

– Это не настоящий Чубакка, – сказал Лева. – Чубакка не умеет говорить, он только рычит.

– Очень приятно. А мы тут день звездных войн отмечаем. Четвертое мая.

– Постойте-ка. Какой у вас адрес?

* * *

Через пятнадцать минут мы, вспотевшие и вымотанные, как марафонцы, ворвались в зал, наполненный гипсовыми статуями и людьми во фраках. Кто-то из гостей как раз произносил торжественную речь.

– Дядя Егор! Дядя Егор! Смотрите, что у меня есть! – заорал Лева, размахивая красным световым мечом, как флагом.

Старик, произносивший тост, запнулся и посмотрел на нас. Во второй раз за десять минут мы пережили это жуткое ощущение – когда взгляды в зале скрещиваются на тебе.

– Мне надо выпить, – сказала Оля, вытирая капли пота со лба тыльной стороной ладони. – И чем крепче, тем лучше.

– Господи, ну наконец-то. Мама уже вся извелась, ждет вас, – сказал Егор, Он был весь бледный и словно замученный.

– Что с тобой? Нездоровится?

Он показал ладонь – на ней два красных пятна, как след от укуса вампира.

– Взял в руки электрошокер и случайно выстрелил в себя. – Он рассмеялся. – Да, знаю, я дебил.

Грек взял Леву на руки и протащил его через весь зал, представляя гостям. Каждого из них Лева посвящал в джедаи.

– Где он взял меч? – спросил Егор.

Я пересказал ему наш разговор с Чубаккой, он хохотал, как сумасшедший.

– Он так не хотел уходить оттуда, что пришлось купить ему этот световой меч.

Мы сидели за одним из столиков в углу зала и наблюдали за Левой, который бегал из стороны в сторону и размахивал своим оружием.

– Отличная штука, кстати. Как светящийся ошейник почти, – сказал Егор.

Лева был единственным ребенком на вечеринке, он быстро заскучал и стал требовать, чтобы я отвел его обратно к Чуббаке и штурмовикам. Я вопросительно посмотрел на Егора, он улыбнулся и махнул рукой.

– Да не парься, можешь идти. Я же понимаю, ему тут скучно. Я бы и сам пошел на ту вечеринку, но, к сожалению, не могу, я вроде как всех этих людей собрал.

Я посмотрел на Олю.

– Что? – Она держала бокал вина. – Я никуда не поеду. Променять хорошее вино на сборище идиотов в карнавальных костюмах? С ума сошел?

Я поцеловал ее в шею:

– Только не пей много.

Она демонстративно тут же осушила бокал.

– Хорошо, как скажешь.

Я подхватил Леву на руки и понес к выходу. В груди – воронка сомнений, я так и не извинился перед Егором, и мне было стыдно из-за этого, я чувствовал себя трусом. Лева так яростно размахивал мечом (ему нравился звук), что в коридоре зацепился им за огромную хрустальную люстру, и сразу два охранника пришли нам на помощь. Меч основательно запутался в люстре, и охранникам пришлось вызвать дежурного.

– Давай я куплю тебе новый.

– Нет! – Лева качал головой. – Мне не нужен новый. Мне нужен мой меч.

Мы сидели на стульях в углу и наблюдали, как дежурный, подставив стремянку, пытается освободить Левин меч, когда в зале зазвучали выстрелы, затем – женские крики, визг. Двери распахнулись, и люди во фраках хлынули в коридор, спасаясь, прикрывая головы. Испуганные, как антилопы. Я схватил Леву на руки, прижался спиной к стене и следил за толпой – глазами искал в ней Егора, Грека и Олю. Но их не было. Поток людей иссяк и в зал вбежали охранники, следом зашел и я. В левом углу зала, возле нашего стола толпились люди.

– Мама! – закричал Лева.