За время короткого отпуска он будет помогать родителям с обустройством приюта для тех, кому еще только предстоит найти свой путь под бескрайним небом, а после вернется на военную службу. Независимо от того, что произошло в прошлом или ждало его в будущем, Теос был доволен тем, что уже имеет сейчас. Он не отказывался от мечты, но отныне она не являлась ключом к его счастью. Он намеревался и дальше следовать своим целям, искренне хотел изменить Республику к лучшему и таким образом придать своей и чужим жизням еще большие глубину и смысл.

Открылась дверь, послышались шаги, и за спиной раздался голос нежный, словно песнь о добре, надежде, и любви, наполнявший его сердце светом. Теос обернулся и ощутил, что по-настоящему счастлив.

Эпилог.

В округлой, точно амфитеатр, комнате горел холодный приглушенный свет. Тусклые лучи падали на старинные картины в позолоченных резных рамах. На одних полотнах разыгрывались сцены далекого прошлого — галеон с белоснежными парусами скользил по волнам на фоне лазурной водной глади, — на вторых красовались ласкающие глаз пейзажи — красное солнце заходило над уединенным скалистым берегом, — а на третьих поражали своей величественностью властители давно ушедших эпох — за изящным столом восседал мужчина в алой мантии и бледном парике с длинными локонами. К изогнутым стенам прилегали длинные аквариумы, чьи воды, где мельтешили сотни пестрых рыбок, озаряло бледно-желтое свечение.

Антонио Гримальди встал с кресла, поправил кашемировый пиджак цвета спелой вишни, развернулся и подошел к панорамному окну. С высоты птичьего полета открывался вид на огни бурлящего жизнью города. Вдали плескались морские воды, медленно растворявшиеся в меркнущих сумерках. В отблесках отраженного света его глаза сияли, подобно красному агату, а ониксовые волосы приобретали пепельный оттенок… Раздался звонок.

— Слушаю, Келлер.

— Ваша Светлость, гость из Эллиада уже здесь. Также у меня есть важные известия от исследовательской команды, которая занимается поисками управляющих центров Небесного Занавеса.

Уголки его губы приподнялись.

— Новости подождут. Сперва пригласи нашего гостя.

Двери бесшумно разъехались, и в комнату уверенно зашел статный мужчина в изысканном кремовом костюме. Его глаза горели, будто два маленьких солнца. В лучах бледного света зачесанные назад волосы отливали серебром. Гость кивнул в знак приветствия:

— Достопочтенный дож Гримальди, владыка процветающего Лигура, благодарю вас за оказанное мне и моей семье гостеприимство.

Слова лились подобно сладкой музыке. Гримальди за долгие годы политической карьеры научился безошибочно отличать фальшь от искренности и понимал, что последней от человека, чья безупречная речь не выдавала ни единой эмоции, явно ждать не стоит.

— И что же вас сюда привело, господин бывший Верховный председатель Республики Эллиад? Очевидно, не гордость.

Михаэль Адриатис продемонстрировал лучезарную улыбку:

— Злопамятность и гордость — удел низших умов. Я смотрю лишь вдаль, на новые возможности. Поэтому я великодушно готов закрыть глаза на ваше краткосрочное сотрудничество с остеррианцами. Примите мои поздравления, ваш конкурент в регионе ослаблен, но не станет ли вчерашний союзник завтрашним врагом?

— Неужели вы считаете, что мне интересны советы от того, кто в спешке сбежал из страны, которой был назначен управлять, и лишился всякой власти? К тому же, не нужно прикидываться невинной овечкой: Лигур лишь закрыл глаза на некоторые перемещения наших временных партнеров, вы же опрометчиво расстелили своему врагу ковровую дорожку до самого Эллида в надежде, что ваш дерзкий план сработает и вам удастся не только удержать бразды правления, но и сокрушить могучего оппонента. Теперь вам нечего мне предложить.

Маскообразное лицо бывшего властителя Эллиада ни на мгновение не изменило своего выражения:

— Разве? Будь все так, как вы говорите, мы бы сейчас не общались с глазу на глаз. Ошибки — лишь ступени к новым высотам. Республика больна и будет чахнуть до своей погибели. Не отстранись я от нее, она стала бы для меня лишним бременем. Если моя дорогая Родина все же сумеет избежать краха, то я непременно верну над ней контроль. Я располагаю для этого всеми средствами. Думаю, вы догадываетесь, что мое влияние сродни сети, а не поводку.

Гримальди ухмыльнулся:

— И как же далеко заброшена ваша сеть?

— Ключ к разгадке секретов Небесного Занавеса скрыт в Земле Обетованной. Или вам об этом еще не доложили? — Гримальди крепко сомкнул челюсти. — Мои искренние извинения, я забегаю вперед. Раз вам только предстоит узнать об этом, то не хотелось бы портить вам впечатления, — Адриатис сделал шаг к властителю Лигура. — Как бы высоко собака ни сидела на сене, хозяином ей не стать. Этому не бывать, пока старые хозяева еще дышат. Однако с моим влиянием и вашими ресурсами нам под силу это исправить. Мы оба знаем, что независимость Лигура — не более, чем иллюзия. Им по-прежнему правят вестландские кошельки, но некоторые из них со мной одной крови и веры.

Агатовые глаза Гримальди сверкнули в полутьме:

— Ваше предложение понятно. Для чего это вам?

— Мир не ограничивается Эллиадом или Лигуром. Совместными усилиями мы завладеем Вестландом, затем Остеррианским Союзом, а после обратим взор вовне и установим новый порядок и там.

— Так банально? Я ожидал большего.

Идеальное лицо Адриатиса приобрело серьезное выражение:

— Только если вся власть будет собрана в руках «новых» людей, чьи умы превыше человеческих страстей, мы сможем спасти все человечество от вечного забвения.

Гримальди рассмеялся:

— Вы себе льстите, Мессия! Чтобы завлечь меня в подобную авантюру, нужно намного больше, чем просто слова. Каков ваш план?

— Мои белые балахоны и верные люди во власти позаботятся об Эллиаде. В Вестланде мы заручимся поддержкой одного разочарованного военачальника, моих богатейших соратников и силой недовольного народа, — губы Адриатиса расползлись в плотоядной улыбке. — А Остеррианский Союз оставим на десерт.

Дож Лигура указал на кресло, стоявшее перед его столом:

— Изложите все в деталях.

Через полчаса, когда гость ушел, Гримальди запрокинул голову и шумно вздохнул, после чего налил в бокал коньяк и промочил горло, пытаясь избавиться от неспокойного ощущения, которое, точно послевкусие, осталось от встречи с Адриатисом. Бывший глава Эллиада вызывал в нем желание либо придушить того на месте либо сбежать от него как можно скорее и дальше.

Он сказал, что обдумает предложение, но в душе с ним уже согласился. Слишком долго ему приходилось мириться с безмерной алчностью и наглостью вестландцев, считавших себя его кукловодами.

— Келлер,