и думать о нем было весело. Но я понимаю, почему люди были недовольны этим персонажем.

Оуэн Элликсон:

– Я понимаю, с чем была связана подобная критика. У меня у самого было ощущение, что пропали ключевые элементы шоу, а сейчас у нас был миллион кусочков, которые мы достаточно хаотично переставляли. Несмотря на то что из этого тоже получалось много чего смешного, я понимаю, почему люди были слегка в шоке.

Пол Фиг:

– Когда ушел Стив, это был конец эпохи, конец чего-то прекрасного. Его, всего каста, всех сценаристов, того, как здорово им было вместе. Благодаря тому, что Грег был настолько талантлив, им удалось продолжить шоу. Но лично для меня с уходом Стива все закончилось. Это как тело, из которого вырвали сердце: ты можешь стать Железным человеком или сделать себе искусственное сердце, но это уже не твое настоящее сердце.

Дэниэл Чун:

– Я уверен, что к восьмому сезону твое шоу станут сильнее критиковать, что бы в нем ни происходило. Не скажу, что это всегда незаслуженно, но это неизбежно. Я пришел из сериала («Симпсоны»), у которого на тот момент шел уже девятнадцатый сезон. Так что, может быть, я чуть лучше понимал ситуацию. Но с точки зрения креатива нам действительно было очень сложно понять, как развивать персонажей. Какими должны быть наши следующие шаги? Как придумать истории, которых мы еще не рассказывали?

Майлз Макнатт:

– Суть, в конечном итоге, состояла в том, что уход Майкла Скотта из «Офиса» поменял сериал на 100 процентов. Но его креативщики делали вид, что это не так. Они изо всех сил пытались воссоздать те же паттерны сюжета, буквально сделав Энди новым Майклом и наделив некоторыми чертами Майкла даже Роберта Калифорнию. Я хорошо понимаю, почему они не хотели менять все кардинальным образом: на NBC испугались бы, если б они заявили: «Мы полностью переформатируем шоу». Но воссоздать Майкла Скотта было нереально, и тем не менее шоу пыталось. Эта попытка была обречена изначально. Было невозможно вести себя так, словно ничего не произошло, но, мне кажется, какое-то время они в эту возможность верили.

Оуэн Элликсон:

– Я думаю, что уход Майкла Скотта был тяжелой потерей. Но мне кажется, с точки зрения бизнеса имело смысл попытаться продолжить шоу без него, и если я буду рассуждать как эгоист, то это были два лучших года моей карьеры. Я выучил тонну всего нового, и это было прекрасным опытом. Но мы так и не дошли до той точки, где все перестали бы скучать по Майклу. Он был душой шоу.

Рики Джервэйс:

– Я посчитал, что с уходом Стива все закончилось. Слушайте, я просто не мог поверить в то, что они умудрятся делать еще по двадцать с лишним эпизодов в год спустя семь лет после начала шоу. Как по мне, так это было уже слишком. Честно говоря, я так и не посмотрел их все.

Глава 27

Жизнь на заднем плане

(«Я научилась не считать свои реплики в сценарии»)

В восьмом сезоне количество актеров в основном составе стало очень большим, и это совсем увело в тень второстепенных героев, некоторые из которых были на шоу с первого сезона. Теперь они редко получали больше пары строчек в диалоге. Большинство сериалов не держат одних и тех же второстепенных персонажей из сезона в сезон, но, чтобы «Дандер Миффлин» выглядел как реальный офис с реальным складом, это было необходимо. У этих актеров были очень короткие диалоги или их не было вовсе, и им часами приходилось сидеть на заднем плане, пока снимали исполнителей главных ролей, но все же такая работа давала им возможность получить экранное время на крупном шоу. Формат съемки с одной камеры и огромный каст привели к тому, что даже актеры основного состава – Кейт Флэннери, Лесли Дэвид Бэйкер и Оскар Нуньес – зачастую проводили день за днем без реплик, просто притворяясь, что они работают.

Крид Брэттон:

– Часто съемки с тобой на заднем плане происходили уже поздней ночью, и ты обязан был там сидеть, хотя уже был уставшим, хотел поехать домой и лечь в постель. Но все это было частью нашей работы.

Кейт Флэннери:

– Я научилась не считать свои реплики в сценарии. Иногда мои строчки писали уже после застольных читок. Перед читкой они не всегда были у меня на руках. Были эпизоды, в которых я вообще не говорила или где у меня не было ни единой реплики вообще. Но я просто научилась доверять сценаристам. Однажды кто-то из актеров мне сказал: «Ты должна быть в ярости. В этой сцене не говорим ни ты, ни я». Но я отвечала: «Нет, нет, нет и нет. Это не моя война. Может быть, твоя, но точно не моя». Я уже получила работу, попав на это шоу, когда мне за сорок. Кроме того, я безоговорочно доверяла Грегу и всему шоу.

Крид Брэттон:

– Мне было все равно, когда у меня не было реплик. Я просто был счастлив находиться там и вообще оказаться на шоу, потому что это изначально казалось мне судьбоносным событием. Какая удача, что мне в принципе удалось туда попасть! Я и не собирался жаловаться. И я никогда не жаловался. То есть, конечно, была какая-то часть меня, которая говорила: «Я могу больше». И в такие моменты я думал: «Что ж, я это знаю. Я могу сделать более серьезную второстепенную линию. Хочу ли я об этом заявить?» И потом мой внутренний голос говорил: «Нет». А я всегда доверяю этому голосу. «Нет надобности раскачивать лодку». Люди приходят и уходят. Почему я вообще хочу что-то менять? И это всегда меня останавливало.

Мэттью Сон:

– Мы постоянно пытались поймать выигрышные моменты, которые позволили бы лучше подсветить этих персонажей, давая им возможность сделать удачные кадры с реакциями во время групповых сцен. Например, когда они реагировали на Майкла или Дуайта. Мы обсуждали это с ними и говорили: «Слушай, дай-ка мне что-нибудь в этом углу, чтобы я мог поймать реакцию». И они всегда очень вдохновлялись возможностью проявить себя и сделать что-то интересное.

Клер Скэнлон:

– Если вы смотрите «Офис», обращайте внимание на Брайана Баумгартнера. Он всегда искал способ усилить комедию на заднем плане, например пробираясь на ресепшен за жевательными конфетами или пытаясь пройти через дверь, которую только что закрыл