все, но некоторые даже приходили на репетицию, не зная текста, и когда кто-то начинал говорить, вдруг вспоминали: «А? Что? Можно мне мои реплики?» Но Джеймс этого не понимал. Он говорил партнеру: «Мужик, ты чего, я, вообще-то, готовился. Это наша работа. Мы учим реплики, мы готовимся». И позднее у него однозначно были проблемы с некоторыми актерами.

Алисия Рэйкрафт:

– Ругань Джеймса и Пола Либерштейна иногда была невыносимой. Джеймс хотел, чтобы шоу сильнее режиссировали. Но это не было шоу Джеймса Спэйдера, а, судя по всему, он это так видел.

Халстед Салливан:

– У Пола и Джеймса были очень долгие разговоры о Роберте Калифорнии. Мне кажется, со стороны Джеймса это была попытка понять своего героя. Это не было в стиле: «О, мой персонаж не стал бы этого делать». Скорее, так: «Окей. Вы написали вот это. Почему мой персонаж так поступил?» Это были его метод и попытка сыграть написанное как можно лучше. Он просто хотел хорошо делать свою работу. И для него она заключалась в большом количестве вопросов. Но да, они много обсуждали его мотивацию.

Джеймс Спэйдер:

– Иногда я отводил Пола в сторону и говорил с ним, но я не сказал бы, что мы обсуждали мотивацию моего персонажа. Скорее, это было по поводу контекста, чтобы я мог почувствовать, куда мы движемся. Чаще всего мои разговоры с Полом были моими мыслями вслух по поводу того, как мне хотелось играть своего персонажа.

Расти Махмуд:

– Разговоры с Джеймсом были долгими. Ему нравилось копать вглубь.

Брайан Уиттл:

– Он не был доволен тем, что сценаристы для него писали, а они писали для него огромные речи. Он заучивал и произносил эти большие, долгие и смешные монологи, которые длились по три, четыре минуты. Но весь эпизод длится двадцать одну минуту. И что, три минуты будет длиться речь Роберта Калифорнии? Так что в итоге его монологи очень сильно обреза́ли, и когда он сначала запоминал огромные тексты, потом долго их снимал, а в итоге видел на экране одну десятую, у него складывалось впечатление, что сценаристы изначально написали много лишнего.

Джеймс Спэйдер:

– Это преувеличение. Бо́льшая часть того, что я делал на шоу, попала в шоу. Честно говоря, если бы они вели себя подобным образом, я бы просто пришел к сценаристам и сказал: «Пишите меньше, потому что я не буду произносить это на площадке, если каждую неделю это будет вырезаться монтажерами. Просто пишите меньше. Я могу говорить меньше. Если вы этого хотите, просто сразу пишите меньше». Именно это я бы сделал, если бы увидел такую закономерность, но ее не было.

Келли Кантли:

– Спэйдер суперпедантичный, и мне кажется, у него классическая актерская школа, но я не могу сказать наверняка. Но его школа кино и телевидения заключается в том, что если он будет снимать пять дублей или одну сцену с пяти разных ракурсов, то он будет пять раз повторять одно и то же, слово в слово. И Спэйдер никогда не ошибается. Он говорит реплику, выделяет какое-то слово, и каждый раз – при повторе – он использует одну и ту же интонацию. Обычно монтажеры любят такое, потому что в таком случае очень просто соединять куски. Это должны уметь все актеры кино и телевидения. Но в нашем шоу из-за того, что мы снимали в стиле мокьюментари, мы сразу же снимали с двух ракурсов, так что не было необходимости каждый раз делать идентичные дубли. Всех гораздо больше интересовало, получилось ли это смешно. Спэйдер пытался понять, что происходит, и говорил помощнику режиссера: «Они каждый раз делают все по-разному. Как монтажеры вообще с этим справляются?»

Марк Прокш:

– Джеймс был очень расслаблен, и лично у меня не возникало ощущения, что его что-то тревожит во время работы. Он из тех, кто не смотрит в свои реплики между дублями, потому что знает их наизусть. Это заучивание выдает в нем приверженца старой школы, и именно на это он опирался бо́льшую часть своей карьеры. Из того, что я видел, – он вообще никогда не импровизировал. Мне кажется, это пошло еще со времен его молодости, когда им просто не разрешали импровизировать. Им говорили: «Гребаные реплики должны от зубов отскакивать!» Так что мне кажется, у него просто не было и нет способности к импровизации. А если она и есть, по какой-то причине он предпочел ее не использовать.

Джеффри Блитц:

– Стиль работы Спэйдера даже близко не имел ничего общего с импровизацией. Он хотел знать сценарий, и знать его назубок. Если было какое-то слово, которое его смущало, он предпочитал за день до съемок сесть и обсудить со всеми, не возражают ли они внести это конкретное изменение в сценарий. Мне кажется, больше никто из нашего каста не использовал такой метод работы.

Джеймс Спэйдер:

– Какие-то актеры импровизируют больше, чем другие, и я учился импровизации, но вместе с тем я с огромным уважением отношусь к материалу. И за то время, пока я работал на шоу, я не видел ни одной полностью сымпровизированной сцены. Не было такого, чтобы нам раздавали лишь наброски сценария. Шоу было полностью прописано.

Кейт Флэннери:

– У нас не было большого количества звезд, которые бы «захватывали» шоу, а тут вдруг появился новый герой с этими невероятно длинными монологами. Его работа очень сильно отличалась от нашей и от работы Майкла Скотта. Я имею в виду, что этот персонаж был совсем по-другому написан. И это было интересно, но он вообще не казался мне человеком из мира комедии, поэтому все выглядело странно. Всегда было ощущение, что это какая-то тяжелая ноша. В итоге-то все сложилось, но когда мы с ним были в одной комнате, у меня в голове постоянно вертелось: «Хм, не уверена… у него в руках младенец… не урони его… не урони его».

Майлз Макнатт:

– Его персонаж – это такая темная лошадка. Присутствие Роберта Калифорнии в офисе было нужно лишь для того, чтобы нервировать остальных. У него вообще не было мотивации. У сценаристов не было даже попытки как-то детализировать этого героя, как-то лучше вписать его в шоу. У него не сложилось никаких интересных отношений с главными героями. И, честно говоря, точно такая же проблема до этого была с Джо, персонажем Кэти Бейтс. Мне кажется, уже в тот момент сценаристы пытались разобраться в том, как создать в рамках шоу авторитетные фигуры, которые правят миром. Но находиться в