– Да уж… – Рикке поискала уместную шутку, но поблизости не оказалось ничего подходящего. Особенно учитывая, что ее желудок пытался взобраться вверх по пищеводу, видимо, желая вылезти наружу и дать деру.

Все новые и новые войска сыпались через гряду холмов на севере, между скользившими по земле тенями быстро движущихся облаков, и выстраивались неровными шеренгами в полях вокруг города, где последние клочки снега, бледные и грязные, еще цеплялись за ложбины.

Прямо скажем, народу тут была целая куча. Наверное, столько же, сколько Черный Кальдер привел на битву под Красным холмом. Гораздо больше, чем рассчитывала Рикке. Ее собственные люди, расставленные наверху стен Карлеона, выглядели жидковато. Они выглядели одинокими и беспокойными – карлы Уфриса, служившие еще ее отцу, которых забросило далеко от дома, под водительством женщины, которая с каждым днем выглядела все сомнительнее.

Рикке доверяла своему суждению еще меньше, чем они. Она видела кое-что там, в холмах, когда ведьма татуировала руны вокруг ее глаза. Осколки и фрагменты. Достаточно, чтобы предположить, что ждет впереди. Но далеко не достаточно, чтобы быть уверенной.

– У них лестницы, – заметила Корлет. Ее волосы полоскались возле стиснутых челюстей, штандарт Долгого Взгляда полоскался наверху.

– Много лестниц, – добавил Трясучка.

– У них вообще всего много, – отозвалась Рикке. – Будем надеяться, что они хотя бы пушки не притащили!

Она разразилась смехом, но едва не подавилась им. Пришлось неловко сглатывать едкую гадость, щекочущую в горле.

– Они ведь не притащили пушки? Что у них там в повозках? – Она прищурилась, глядя в подзорную трубу. – Это что… кости?

– Небось Жилец Курганов. У этих ребят из-за Кринны вечно какие-то странные идеи. Стучащий Странник, как я слышал, был вне себя от мысли о водопроводе.

– Ну, а кому интересно умереть от рук людей, у которых нет никакого хобби?

Рикке набрала полную грудь холодного воздуха и выдохнула. Так или иначе, а дело кончится сегодня. Все те счеты, которые завязались, когда Скейл Железнорукий вторгся в Протекторат много месяцев назад. И даже еще более ранние – когда ее отец пообещал Черному Кальдеру, что вырежет на нем кровавый крест, во время битвы при Осрунге. Когда Черный Кальдер много лет назад убил Форли Слабейшего. Когда ее отец и Девять Смертей дрались за Бетода, а потом против него, по всему Северу и обратно, в оба конца оставляя за собой вереницу трупов. Одна распря рождалась из другой, кровь вытекала из крови – и все это будет улажено сегодня… Или, может быть, это глупо – так думать. Может быть, сегодня просто начнутся новые распри.

– Мне прямо не терпится! – крикнула Рикке, вытягиваясь на цыпочках и выдавливая на лицо улыбку, словно она знала в точности, что им предстояло (хотя на самом деле в ней бурлили сомнения). Она хлопнула Корлет по плечу. Ей нравилось это делать: плечи у девушки были мясистые, и ощущение придавало ей уверенности. – Тебе не терпится?

Корлет сглотнула.

– По правде говоря, я готова обосраться.

– Ну так это практически то же самое!

Рикке потерла живот, побрыкала ногами, пытаясь утихомирить ноющую боль.

– Клянусь мертвыми, что-то мне плохо.

– Что с тобой?

– Просто месячные. Сегодня ночью вышла кровь.

– Ха! У меня тоже.

– Подумать только! Наши матки нашли общий ритм! То же самое случилось с Изерн. – И Рикке с сожалением вздохнула. – Сдается мне, пора выпускать Стура из клетки.

– Угу, – отозвалась Корлет и оживленно двинулась к лестнице.

Трясучка хмуро оглядывал окрестные поля. Солнечный свет поблескивал в его металлическом глазу, отражая движение облаков.

– Сомневаюсь, что это единственная кровь, которая будет пролита сегодня, – сказал он.

* * *

Кальдер стоял, уперев руки в бедра и сверля Карлеон яростным взглядом. Город, откуда он двадцать лет правил Севером. Конечно, это неприятно – когда его крадет у тебя девчонка с волшебным глазом. Конечно, это неприятно – когда ты должен умолять ее пощадить жизнь своему единственному сыну. Впрочем, после того, как ты достигаешь определенного возраста, в жизни вообще остается мало приятного.

– Клевер, – буркнул он, – я хочу, чтобы ты был поблизости.

– Конечно, вождь. Хотя должен сказать, на полях сражений я всегда начинаю чесаться.

– Нам всем сегодня придется перенести некоторые неудобства. Я достал для тебя лошадь.

– Вот это здорово! – отозвался Клевер с плохо скрываемым сарказмом.

Когда-то, давным-давно, у него была лошадь, но только потому, что это было то, чего люди ожидали от знаменитого воина. Ему и в голову не приходило на ней ездить. Он сел на нее лишь один раз, в самом начале, когда ее покупал, притворяясь, будто вовсе не боится упасть, – только потому, что это то, чего люди ожидают от человека, покупающего лошадь. Все остальное время она с унылым видом стояла в стойле, жуя его сено и переводя его деньги. Странное дело, как часто приходится беспокоиться о том, что о тебе подумают люди. Казалось бы, уж если и есть плюс в том, чтобы быть знаменитым воином, так это что ты можешь делать все, что тебе заблагорассудится, – ан нет, черта с два.

– Мы должны напасть, – сказал Жилец Курганов, подъезжая к ним в своих обвешанных костями доспехах на своей обвешанной костями лошади. – Напасть! Напасть! Накрыть их черной волной, превратить их в ничто! Низвергнуть их в ад! – Этим примерно и исчерпывалась его военная стратегия. – Не будем тратить время, разговаривая с ними. Все эти разговоры – всегда сплошная ложь и хвастовство. Трата вашего времени, трата моего времени. Я когда-нибудь умру. Сперва я хочу собрать столько костей, сколько смогу. Говорят, на Юге городам нет конца, и в них полно людей, как воды в полноводных реках. И все эти люди полны костей! Каждый из них! – На его лице заиграла мечтательная улыбка. – Я хочу побывать в этих местах.

– У них мой сын, – сказал Кальдер, по-прежнему не сводя с города свирепого взгляда. – После того, как он окажется в моих руках, можешь забирать себе Карлеон и все кости, какие в нем только найдешь.

Улыбка Жильца Курганов расплылась шире:

– Я согласен.

Клевер взглянул на Шоллу и встретил ее взгляд, полный откровенного ужаса.

– Останешься здесь с Хлыстом, – буркнул он.

– Вождь, я…

– Я сказал, останешься здесь, – сказал Клевер, глядя ей в глаза.

– Не беспокойся, – вставил Нижний. – Я присмотрю за ними.

– Это меня утешает.

Клевер вскарабкался на предоставленную лошадь, обнаружив, что это нравится ему еще меньше, чем прежде. Со временем забываешь, какие это высоченные твари, лошади. К тому же, пока он наклонялся, чтобы взять повод, животное успело развернуться в обратную сторону.