— Что, хочешь сказать, тебя опять уговорили?

— Да, меня уговорили, — ответил Гарэм. — Но я… Я не буду сражаться с тобой. Я люблю тебя, — и вдруг огромная сияющая фигура опустилась на одно колено перед Темной женщиной. Он склонил голову. — Тьма… Грасерия… любимая, ты выйдешь за меня замуж?

Повисла тишина, не нарушаемая ничем. Казалось, все вокруг перестали даже дышать, ожидая ее ответа. Должно быть, этот мир не знал такой тишины больше тысячи лет.

«Как, шатаясь, бойцы о траву вытирали мечи…» — почему-то пронеслась у меня в голове строчка из песни Виктора Цоя, которым мы заслушивались в студенческие годы. И конец этой песни, что называлась «Легенда»: «Смерть стоит того, чтобы жить, а любовь… стоит того, чтобы ждать».

Грас молча склонила набок огромную голову и смотрела на своего возлюбленного, который стоял перед ней на одном колене посреди поля еще не начавшейся битвы.

— Да надо бы уже, — наконец, усмехнулась она. — Выйду! Только пусть твои больше не обижают моих! Полное равенство!

И рассмеялась. И вслед за ее смехом из наших глаз неудержимо потекли слезы.

Любовь победила.

Как побеждает она всегда. Потому Бог есть любовь, и подвластны Ей даже Стихии. И нет никого сильнее Бога…

Еще миг две огромные фигуры — сверкающая и темная — смотрели друг на друга. А потом Гарэм вскочил на ноги, одним махом оказался возле своей Грасерии, и она шагнула в его объятия.

Две Стихии отчаянно целовались у нас над головами, переплетались, но не сливались до конца. Слезы застилали мне глаза, и все это было очень красиво — словно над миром всходило новое молодое солнце.

Баэр обнял меня, и мы тоже целовались, крепко обнимали друг друга, смеялись от счастья между поцелуями.

Когда бесконечный поцелуй Стихий закончился, Гарэм обнял Грасерию за плечи и возгласил:

— Слушайте все! И ты, Барторий, тоже! Твое желание исполнится — в мире воцарится Единая Стихия! У нас родится ребенок — и он будет той самой Единой Стихией, о которой многие мечтали!

«Хм… А ларчик-то просто открывался!» — подумала я.

Логично, однако.

Глава 35. Итоги

Потом Гарэм с Грасерией — уже в своих человеческих ипостасях — сидели на холме и принимали поздравления. А также раздавали всем по заслугам да объясняли, как «будем жить дальше». Мы с Баэром и лучшие из Светлых были рядом.

— А кем же будете вы, когда миром станет править Единая Стихия? — спросила я.

— Уйдем на покой и будем жить в свое удовольствие, — рассмеялась Грасерия и нежно сжала руку возлюбленного. Снова уменьшившись, они потребовали, чтобы их называли, как прежде — по именам. И отказывались от всяческих пафосных почестей. Пришлось подчиниться. К тому же эта хитрая бестия Тьма так и продолжала называть меня «госпожа моя». Правда, и я в долгу не осталась — обращалась к ней «матушка Тьма». И возражений тоже не принимала. — По правде, очень хочется! Устали мы от ваших войн да противостояния… Ведь неведомо вам, людям, что чувствует Стихия, когда к ее силе взывают ради войны… Построим себе дом, разобьем сад, в котором Темные и Светлые растения будут жить в мире. А между ними будут расти новые — те, что совместят в себе наши Стихии, которые будут едины, как наш ребенок.

— Но это время далеко за горами, — сказал Гарэм. — Баланс установится, как только в мире родится Единая Стихия. Впрочем, нет, еще раньше, ведь равенство Стихий уже принято. Но пройдут века, прежде чем Единая вытеснит раздельные из энергетики людей. Для этого должно родиться много новых магов, тех, что будут носить в себе эту Единую Стихию. А Светлые и Темные перестанут рождаться.

— А что станет с теми, кто сейчас Светлый или Темный? — слегка напряженно спросил Баэр.

Муж опасался, что ему придется переквалифицироваться во всестихийного мага. А он ведь Тьма от Тьмы Темный… Как и я. Я тоже не очень-то желала этого — особенно после пережитого в подземелье Бартория.

— С истинными Темными и Светлыми не случится ничего, — понимающе улыбнулся Гарэм. — Вы, как были Тьма от Тьмы Темные, так и останетесь — до тех пор, пока вам не надоест ваша физическая оболочка, и вы не попросите лишить вас даров Грасерии — долгой жизни, молодости и Темной силы… Мы с Грас не уйдем из мира, и вы также сможете пользоваться своей магией. А те, кто лишь имеет склонность, получат выбор — следовать своей склонности или стать адептами Единой Стихии. Когда она родится, станет достаточно впустить ее в себя, чтобы твоя природа изменилась. Выбор будет еще долгие столетья, так что покой нам с Грасерий на самом деле только снится.

— Да и ребеночка еще нужно будет всему научить! — вздохнула Грасерия. — Только, милый, дом мы построим прямо сейчас. И нам, и Баэру с Вероникой требуется отдельное жилье!

«Хозяйственная практичная Тьма», — подумала я с добродушной усмешкой.

А вообще получалось, что путь к полному единству Стихий будет достаточно долгим. Просто гармоничным, поэтому он никак не пугал.

— На самом деле вы и не заметите, как все изменится! — рассмеялась счастливая Грасерия, словно прочитала мои мысли. Хотя теперь я не сомневалась, что она и верно их читает — когда хочет, конечно. Вернее, читает в наших душах, наши чувства и порывы — как Тьме и положено. Читает и принимает их как есть…

— А скажи мне, матушка Тьма, — я лукаво наклонила голову набок. — И почему же вы не сделали всего этого раньше? Знаешь, даже обидно как-то! Мы нервничали, воевали… А вы, оказывается, все могли изменить одним махом! Что же вы сразу не поженились и не породили на свет Единую Стихию? Ответишь? Или, может быть ты, отец Свет?

Грасерия слегка печально опустила глаза, а Гарэм ободряюще обнял ее за плечи.

— Видишь ли, госпожа моя… — начала Грас печально.

Но я не получила ответа на этот животрепещущий вопрос сразу.

Потому что на суд привели Бартория.

Выглядел он неважно. Стало хорошо видно, что он не просто пожилой, а именно старый. Видимо, дар долголетия