Большинство словацких епископов, по существу, поддержали своего президента: «Трагедия евреев в том, что они не признали Спасителя. В конце концов, они играли важную роль в кровавых преследованиях христиан в России и Испании. И у нас тоже их влияние было вредным. Вот почему церковь не может возражать против того, чтобы государственная власть законным образом избавила страну от вредного влияния евреев. Но при решении этой сложной проблемы также нельзя забывать о том, что евреи тоже люди…»

Но епископ Гойдич из Восточной Словакии обратился к папскому представителю в Пресбурге. Он был возмущен бесчеловечным обращением «глинковской гвардии» с депортируемыми евреями. Епископ потребовал лишить президента Тисо сана священника. Посланник Бурцио пытался остановить депортацию евреев. Свой разговор с премьер-министром Тукой он назвал «разговором с сумасшедшим». Тука клялся, что Словакия высылает евреев по собственной инициативе, немцы здесь ни при чем. Давление Ватикана возымело свое действие. Правительство Словакии приостановило депортацию крещеных евреев, чтобы проверить подлинность свидетельств о крещении.

В мае 1944 года двое заключенных Освенцима совершили дерзкий побег из концлагеря и добрались до ватиканского представительства в Пресбурге. Посланник Бурцио поручил встретиться с ними прибывшего из Швейцарии монсеньора Мартилотти. Встреча прошла тайно в монастыре под Пресбургом. Подробный отчет об уничтожении высланных из Словакии евреев был отправлен в Ватикан. Но прибыл он туда только пять месяцев спустя, в ноябре 1944 года. Только ли потому, что Рим уже был освобожден войсками союзников и курьерская почта из стран-союзниц Германии не работала?

Тем временем в Словакии вспыхнуло вооруженное восстание, которое пытались подавить немецкие войска. Заодно уничтожались евреи, даже те, которых скрывали в монастырях. Посланник Бурцио в очередной раз обратился к президенту Тисо, умоляя его спасти хотя бы крещеных. Тисо сослался на давление немцев.

«Я не нашел у него никакого понимания, – сообщил Бурцио в Ватикан. – Ни единого слова сочувствия к жертвам преследований! Тисо видит в евреях корень зла и защищает акции немцев против евреев как следствие высшей необходимости».

Только теперь папа Пий XII, который мог больше не бояться немцев, собственной рукой правит письмо своему посланнику в Словакии: «Вам следует немедленно отправиться к президенту Тисо и напомнить ему именем первосвященника о нормах поведения, которые должны соответствовать сану и совести священника. Обратите его внимание на то, что несправедливость, которая творится его правительством, наносит ущерб престижу его родины и дискредитирует церковь и священнослужителей».

Президент Тисо берется за перо, чтобы ответить папе римскому:

«Слухи о жестокостях – порождение вражеской пропаганды. Политические реформы в независимой Словакии происходили без кровопролития. Осуждаемые Вами акции против чехов и евреев правительство Словакии провело не из-за их национальности и происхождения, а исходя из необходимости защищать наш народ от врагов, которые ведут против нас многовековую подрывную деятельность…

Наша вера состоит в нашей благодарности к немцам, которые не только допускают и признают естественное право нашего народа на существование, независимость и национальную свободу, но и поддерживают нас в борьбе против чехов и евреев, врагов нашего народа. Но мы уверены, что эта мнимая „вина“ в глазах католиков является высшим нашим достоинством.

Попытка наших врагов нанести урон церкви является чистым фарисейством. Святая мать-церковь подвигает священнослужителей на службу простым людям для того, чтобы они не становились добычей хищных волков.

Святой отец! Мы останемся верны нашей программе: „За Бога, за народ!“

Йозеф Тисо, священник».

Только через семь недель, 24 декабря 1944 года, это письмо легло на стол папе – в тот святой вечер, когда папа Пий XII по радио Ватикана прочитал свое рождественское послание католическому миру. Он говорил об «океане крови и слез», но не назвал поименно преступников, которые творили зло.

Папа не стал отвечать президенту Тисо, отправил его письмо в архив без комментариев. Туда же вскоре отправится все «дело Тисо», в том числе обращение папского церемониймейстера монсеньора Карло Респиги, который писал, что «мы тщетно ждем сильного слова святого отца в защиту человечности и народы испытывают отвращение перед лицом молчания и бездействия Святого престола».

Йозеф Тисо в тот рождественский вечер еще раз восславил гитлеровскую Германию как «знаменосца прогрессивнейших социальных идей». В конце октября он принимал парад в Банской Быстрице вместе с обергруппенфюрером СС Германом Хефле, которого в сентябре назначили руководителем СС и полиции в Словакии с задачей подавить национальное восстание. Тисо тогда отслужил благодарственную мессу, не подозревая, что это его последнее публичное выступление и что очень скоро их с эсэсовцем Хефле повесят.

Когда в марте 1945 года советские войска вошли в Пресбург, который стал Братиславой, Тисо исчез. Он нашел убежище в Австрии. Даже самоубийство Адольфа Гитлера не заставило его одуматься. Он отправил поздравительную телеграмму «преемнику фюрера» гроссадмиралу Карлу Дёницу, уверив его в своей преданности. Но тут американские войска обнаружили его в баварском монастыре Альтеттинг и выдали чехословацкому правительству.

2 декабря 1946 года начался процесс над Йозефом Тисо. Его приговорили к смертной казни и повесили 18 мая 1947 года. Он не проявил ни раскаяния, ни волнения, когда в зале суда показывали документальные кадры, снятые в лагерях уничтожения. До последней минуты Тисо ощущал себя словацким национальным героем. Почему, интересно, папа римский Пий XII не попросил президента Чехословакии Эдуарда Бенеша о помиловании Тисо? Или папа не решился даже на это?

В первые дни 1945 года на Восточном фронте, на огромных пространствах между Карпатами и Балтийским морем, царила обманчивая тишина. Это было затишье перед новым наступлением Красной армии, которое началось 12 января.

После многочасовой артиллерийской подготовки, размалывавшей немецкие войска, Красная армия рванулась вперед. В конце января последнего года войны советские войска уже стояли на Одере под Кюстрином, в шестидесяти километрах от Берлина. Они захватили Верхнюю Силезию, лишив нацистскую Германию последней индустриальной базы. 26 января Восточная Пруссия была в кольце. Через три дня кольцо окружения сжалось вокруг Кёнигсберга. Войска группы армий «Центр» были разрезаны и оказались в трех котлах.

Война пришла на немецкую землю, и теперь немцам предстояло испытать то, что по их вине пережила вся Европа и больше других – Советский Союз. Немецкое население бежало от Красной армии. Но партийные секретари призывали держаться до последнего. Гауляйтер Восточной Пруссии Эрих Кох, который два года свирепствовал на Украине, вернулся в родные края и был назначен имперским комиссаром обороны Восточной Пруссии.

Но он никого не может удержать. Гражданское население бросает все и, сложив имущество на повозки, движется на запад. Ночью температура падает до минус двадцати. Маленькие дети и старики погибают от холода. Колонны вермахта небрежно сбрасывают повозки с вещами в придорожные канавы. Таков приказ – очистить дороги, чтобы обеспечить армейским частям свободу передвижения.