Он совершенно выбился из сил.

Эсмар вспомнил расположение указанного места – неподалеку от космопорта и в стороне от обычных торговых путей пустыни. Он наклонился к Бенаку.

– Кто это сделал? Ты не видел знамен или знаков на кораблях? Кто стоит за этими операциями?

Бенак покачал головой.

– Никаких эмблем, флагов или гербов. Корвир сам сдался им, чтобы я смог уйти и передать добытые сведения. Я… я видел, как они его убивали. Это не просто маленькая база, Эсмар! Она намного крупнее нашей, лучше оснащена и, видимо, намного обильнее финансируется. К тому же она отлично организована.

– Корвир Дур погиб не напрасно. Я донесу эту важную информацию до имперского министра по специи.

Эсмар посмотрел на сына, который продолжал нежно ухаживать за другом.

– Ты вел себя как герой, Бенак, я горжусь тобой. Спасибо тебе.

Сын дерзко посмотрел в глаза отца. Да, сделан еще один небольшой шажок на пути оправдания Стабана.

– Отдыхай и набирайся сил. – Эсмар сжал плечо изможденного человека. – Очень скоро ты снова начнешь работать со специей.

Он вышел из жилой зоны и снова пошел в свой кабинет, чтобы посидеть и обдумать положение.

Теперь он имел важную информацию, в которой так нуждался граф Хасимир Фенринг. Надо решить, как наилучшим способом воспользоваться разведывательными данными. Благодаря представлению этого доклада Эсмар Туэк и его контрабандисты станут бесценными в глазах всемогущего министра и упрочат свое положение на Арракисе.

* * *

Снова плененная, Джессика столкнулась теперь с еще более мрачным будущим, чем до этого. Какое наказание Бинэ Гессерит ее ожидает теперь, когда не удалась попытка к бегству? Она не имела ни малейшего представления, что стало с Бромом.

Запертая в ту же камеру, Джессика морально и физически готовилась ко всему, что могло теперь с ней произойти. Глядя на узкое высокое окно под потолком, она видела лишь слабый тусклый свет. В короткие промежутки, когда ей удавалось уснуть, ее мучили кошмары – они вспыхивали и пропадали, как исчезает солнце, на короткие мгновения прожигающее пелену тумана. Но воля к жизни оставалась светом, рассеивающим холодный туман.

Джессика контролировала ум, сознание и тело. Сняв тяжелую накидку и оставшись в легком белье, она делала гимнастику, потом бегала трусцой по периметру камеры и, ускоряя темп, носилась из угла в угол. Босые ноги не скользили и еще больше увеличивали скорость. Сжигать энергию – значит восстанавливать энергию.

Она не могла убежать от Бинэ Гессерит, но могла удрать от своего страха. Страх – убийца разума… Она могла создавать энергию, как двигатель Хольцмана, повышая мощность. Она практиковалась в приемах боевых искусств, перекатывалась по каменному полу и резко вскакивала на ноги. Ступнями, руками и кулаками наносила она удары невидимому сопернику. В ее воображении враги падали, как Рутин и Джиара. Она использовала ярость для повышения концентрации внимания, чтобы придать себе сил, и в воображении убивала противников, не оставляя выживших.

Тяжело дыша, она остановилась посреди камеры, и в этот момент на нее снизошло озарение. Ее всегда учили, что ярость – это эмоция, которую надо подавить, потому что она блокирует логическое мышление и неизбежно ведет к ошибкам. Но эндорфины, действие которых она ощущала, выполняя упражнения, давая волю эмоциям, повышали настроение и даже имитировали надежду. Эмоция не мешала ей контролировать себя; она служила инструментом. Оружием, если его правильно использовать.

Джессика подошла к тазику и ополоснула лицо. Теперь она готова. Она с нетерпением ждала момента, когда узнает, что они хотят с ней сделать.

Я должна найти способ вырваться отсюда.

Верховная Мать, Мохайем и Преподобная Мать Кордана открыли двери камеры Джессики и повели ее в холодный лес. Вид каменного лица наставницы едва не заставил Джессику пасть духом, но она преисполнилась решимости мужественно встретить все, что бы ее ни ожидало.

– Вы пришли, чтобы убить меня после того, как это не получилось у Рутин и Джиары? Вы ведете меня на казнь?

Джессика гордо расправила плечи.

Мохайем остановилась и обернулась, бросив на нее разочарованный взгляд.

– Харишка, конечно же, не приказывала убивать тебя. Две сестры действовали по собственной инициативе, мятежно и непокорно нарушив приказы Верховной Матери. Обе сейчас содержатся под стражей, чтобы мы могли выяснить, насколько глубоко заговор поразил Орден сестер, – сказала Мохайем, продолжая шагать к багряно-золотистому лесу.

Джессика споткнулась, от испытанного облегчения ноги стали ватными.

– Что… что стало с Бромом? Это он помог мне спастись.

– Судьба Брома – не твоя забота, – отрезала Харишка. – Его не накажут, если тебя интересует это. Он предотвратил злоумышленное преступление и спас жизнь ценной сестры. – Она прищурилась и пристально посмотрела на Джессику. – Если ты, конечно, сможешь доказать свою ценность.

Джессика имела много вопросов, но она не стала задавать их, а молча пошла за женщинами, шагавшими к лесу в полном молчании. Сухие ветки и коричнево-желтые листья шуршали над головами, воздух пропитался промозглым холодом, предвещавшим скорое наступление зимы. Верховная Мать шла быстро и энергично для ее возраста, похоже, она регулярно совершала прогулки в лесу.

Здесь, среди скал и густых зарослей, Джессика могла бы отклониться в сторону и броситься в лес. Ей удалось бы ускользнуть от трех женщин, но они наверняка вызвали бы поисковые партии. Нет, она не станет трусливо бежать, а пойдет навстречу своей судьбе.

Шестое чувство подсказало ей, что эта дорога ведет к месту падения Лаодзиньского камня. Это случилось давным-давно; послушницы отрабатывали опасные приемы на противоположной стороне холмов, но при этом многие погибали, и эти тренировки в конце концов отменили. Она напряглась. Неужели Харишка ведет ее туда?

Но они удивили ее, свернув на боковую тропинку, вьющуюся в густой чаще между отрогами скал, откуда дорога спускалась по склону к великолепному уединенному водоему.

Они дошли до берега тихого озера, в котором отражалось серо-стальное небо. Отсюда открывался захватывающий вид на мощную каменную стену Лаодзиньской скалы. Валуны, рассыпанные по низкому берегу, приглашали присесть, и Верховная Мать выбрала удобный камень. Две другие женщины тоже сели, оставив для Джессики свободный плоский валун.

Она села, гордо выпрямившись, и, чтобы отвлечься, поправила юбку. На поверхности воды стояла рябь от плававшей на мелководье рыбы. В листве свистел холодный влажный ветер, на противоположной стороне озера мрачно блестела стена скалы.