— Что-то сомневаюсь, — неохотно признается. — Легко сказать, Воробышек, сложнее выполнить. Ну, да ладно, разберемся без тебя, Женька, — вдруг улыбается, потирая синяк. — Жаль только, я жизни задолжал слегка, даже не знаю, как теперь быть?

— В смысле? — настораживаюсь я, почему-то отчаянно веселя парня.

— В Испанию вот к отцу не слетал в этом году, а он, между прочим, ждет. Сегодня уже второе января, Воробышек, а я до сих пор здесь! Торчу с тобой в чертовом универе, а там такая рыбалка на Коста-Брава! Закачаешься!

— Рыбалка? — удивляюсь я переменчивому настроению Невского, поднимая к нему лицо. — Ну и при чем здесь она? Что-то не пойму.

Колька садится рядом и обнимает за плечи, снимая своей близостью охватившее меня напряжение.

— Как это при чем, птичка? — искренне изумляется. — Я тебе кто? Друг? Или мимо проходил?

— Друг, — соглашаюсь я.

— Правильно, — кивает парень с одобрением. — Причем самый верный! И, как друг, буду вынужден вступиться за поруганную честь подруги. А еще лучше до того, как над ней надругаются! Вот тут-то Люков меня и укокошит, а значит, прощай Испания и потрясающий клев. Адьос, девочки! Поплачьте над хладным трупиком Невского!

Я подозрительно кошусь на парня, соображая, где в словах подвох, но глаза у него честные-честные.

— Ты шантажист, Колька! — не сдержавшись, толкаю его под ребро локтем.

— Есть такое, — не увиливает он. У Кольки странное чувство юмора, но я давно привыкла к нему.

— И почему сразу он? — бормочу, поправляя очки. — А вдруг ты? Вон у тебя какая лапища, Невский, — тычу указательным пальцем в крепкую мужскую ладонь, лежащую на моем плече. — Подумаешь, какой-то Люков.

— Исключено, — дергает подбородком Невский, не поддавшись на провокацию. — Даже вампиры, Воробышек, бессильны против терминатора, — замечает грустно, — а я слышал, парень отлично дерется. Вроде бы даже участвует в закрытых боях без правил, и ставки на него там не шуточные.

Я позволяю себе улыбнуться: да-а, фантазия у Кольки будь здоров!

— Колька, врешь ты все! Илья, конечно, бывает резок, но я никогда не замечала за ним заносчивости или излишней агрессии — той самой, что крушит все вокруг. Я знаю, что это такое, поверь, я бы почувствовала. Надо же было такое придумать: выдержанный, холодный Люков и драка! — искренне недоумеваю.

Не знаю, что поражает друга больше — упрямое неверие в моих глазах или слова, но он вновь серьезен. Смотрит в окно, словно раздумывая над чем-то.

— Воробышек, Люков далеко не прост даже на первый взгляд, а уж на второй… Год с лишним назад у него была серьезная разборка с серьезными людьми из-за брата. Эта информация из источника, которому я склонен верить, и я не шучу. Вроде бы брат продул в карты кучу денег и подставил Илью, выставив своим поручителем, а сам смотался. Но, думается мне, там сразу интерес был связан с подпольными боями и тотализатором, веришь ты или нет.

Стычку видели ребята из соседнего факультета: братва подъехала к универу на двух бэхах, вызвала Люкова на разговор, и парень устроил настоящую мясорубку прямо под окнами их учебного корпуса. Говорят, то ли убил, то ли покалечил кого-то, — не знаю точно. Короче, только чудом не сел и не вылетел из университета. Вроде бы сам Синицын за него перед учебным советом вступился, тогда как папаша остался в стороне. — Колька вновь смотрит на меня. — Ты ведь знаешь, кто у нас отец, Жень?

— Э-э, — оторопело киваю я, впитывая невероятную информацию. Вспоминая и привязывая к ней слова Ильи о том, что он кое-чем обязан Синицыну, — Р-роман Сергеевич, а что?

— Даже так? — заламывает бровь Колька. — А фамилия?

— Люков, наверное, — осторожно говорю.

— Градов, Воробышек. Роман Градов, — сообщает парень, присвистнув, — самый богатый человек в городе. Тебе это о чем-то говорит?

Еще как! Настроение почему-то неожиданно портится. Например, о том, что я работаю в его торговом центре. А еще о том, что кто-то не заплатил за Якова долг, предоставив Илье решать чужую проблему, не постеснявшись после слезно вымаливать у меня упущенное время общения с сыном и невысказанное прощение у последнего. В голове эхом отзывается голос Яшки, с ехидной хрипотцой заявляющий: «Зачем он тебе, детка? Ты же ничего о нем не знаешь. У него нет ни черта, все бабло у меня!». И недосказанное им же: «И отцовская любовь тоже. Во всяком случае, была до поры». И черно-белое фото серьезного не по годам белобрысого мальчишки на фоне длинной китайской фанзы, странно одинокого среди таких же неулыбчивых темноволосых товарищей. Случайно найденное Танькой в доме Люкова. Воспринятое нами как удачная шутка-фотошоп.

Не удивительно, что между братьями такие сложные отношения. Вот уж действительно — чертов Босс!

Я пожимаю плечами, не зная, что сказать. Говорить другу о новогодней ночи, проведенной в богатом доме Градова, не хочется. Да, пожалуй, и не поверит он.

— Люкова не было в универе год, в сентябре он вернулся. Я видел его брата в одном из клубов города — развязный тип. Не знаю, есть ли между ними что-то общее, кроме родства, но все же, Жень, держись от нашего принца подальше. Хорошо? Не то я сдохну, но его смазливую морду достану, клянусь!

— Коль? — мне неожиданно становится просто физически нехорошо. Я встаю, тяну на плечо сумку и пожимаю рукой запястье верного Невского. — Я пойду. Не переживай за меня, я все понимаю. Просто выбрось эту ситуацию из головы, ладно? Твоя подруга давно уже взрослая девушка. Увидимся завтра, Коль!

Я ободряюще улыбаюсь и ухожу, оставив парня тоскливо смотреть мне вслед. На улице солнечный зимний день, праздничный город приятно расслаблен, и я бреду вдоль заснеженной дороги, разглядывая витрины, и дальше через парк к общежитию, оставив остановку далеко позади, думая о своем и растворяясь в погожем дне.

«Но думается мне, там сразу интерес был связан с подпольными боями и тотализатором, веришь ты или нет». Перед глазами непрошеной картинкой встает Илья, лежащий на кровати. И длинные багрово-синюшные следы на смуглой коже…

Господи! Неужели Невский прав?

В общежитии непривычно тихо — пора каникул разогнала одних студентов по домам, других усадила за учебники, и мои шаги легко выдергивают старенькую вахтершу из ленивой дремы.

— Здравствуйте, теть Мань, — здороваюсь я, подходя к освещенной каморке. — С наступившим Вас! Какая красивая елочка, — показываю взглядом на игрушечное чудо размером с ладонь, уместившееся на небольшом столе, — под такой немудрено и заснуть!

По телевизору показывают сказку «Морозко», на ногах у женщины вязание… Она довольно кряхтит и поднимается мне навстречу. Стягивает со стола открытую коробку конфет, предлагая:

— Угощайся, детка! И тебя с праздником!

Я беру конфету и сую за щеку.

— Мм, вкусно, — прикрываю глаза, облизывая губы. Женщина не отнимает коробку, поэтому я решаюсь угоститься еще одной. — Спасибо! Какие вкусности у вас тут, теть Мань! Надо же, ассорти с миндалем! Неужели наш дорогой комендант расщедрилась на угощение? — удивляюсь, проходя в каморку. — Теть Мань, я сегодня с дороги сразу в универ… К вам мои младшие братья должны были заглянуть — оставить для меня сумку… У мальчишек в городе спортивное мероприятие, так что мне повезло не тащить баул на себе.