всегда собирала толпы людей; на сентябрь был запланирован первый ежегодный Каннский кинофестиваль. По крайней мере, временно настроение людей было возбужденным, а не тревожным.

Когда Жан-Жак подошел к родителям, сидевшим на террасе отеля, мать разрыдалась. Переполненная эмоциями при виде своего мальчика в армейской форме, она обнимала его, казалось, целую вечность. Жак, ожидая своей очереди, понимающе улыбнулся смущенному сыну. Позже он писал Харждесу, который еще учился в школе, о том, как хорошо было снова увидеть Жан-Жака, хотя тот был «очень худым, пахнущим лошадьми и коровниками!».

После первых объятий они обменялись семейными новостями за кофе. Старшая сестра Жан-Жака, известная как Жако, недавно вернулась в Англию из Аргентины и теперь планировала поездку в Америку. Она встречалась с милым молодым человеком по имени Сильвестр Прайм с Шелтер-Айленда. У Харджеса снова начались неприятности в школе, а Алиса забеременела в Англии. Все боялись слухов о войне, но отчаянно надеялись, что мир восторжествует. Когда Жан-Жак на следующий день после чудесного сна и самого вкусного завтрака покидал виллу Харджес, он сказал родителям, что не может дождаться окончания военной службы, чтобы в конце лета посетить Милтон-Хит. Его планам не суждено было сбыться.

В марте 1939 года Гитлер нарушил слово и аннексировал остальную Чехословакию. Чемберлен был унижен. Франция и Англия пребывали в страхе, что коричневые сапоги немецкого вермахта наступят на Европу. Пьер Клодель, подключенный к французской политической сцене через связи отца-дипломата, высказал опасения, что может начаться война. Луи, очень боявшийся международного конфликта, предложил пересечь Атлантику с самыми ценными вещами. Он хотел поместить их на хранение в Канаде – на случай, если начнется война и он будет вынужден бежать, не имея возможности взять что-либо с собой. Туссен была «решительно настроена» против попытки путешествия при его слабом здоровье, но Дево не меньше беспокоился о пребывании в Венгрии до лета: «Это может быть большим риском, учитывая международную ситуацию».

В Нью-Йорке Пьер получал новости из Европы с растущим беспокойством. Внешнему миру он должен казаться сильным как бык, особенно на фоне открывшейся всемирной выставки. Пьер был в оргкомитете ярмарки, обеспечив Cartier видное место на мероприятии – кульминации трудного десятилетия. Принимая 44 миллиона человек из многих стран, ярмарка под девизом «рассвет нового дня» смотрела в будущее без войны. Среди экспонатов были футуристический автомобиль от General Motors, ранние телевизоры и одна из первых закусочных. Для Пьера «одной из выдающихся особенностей» был Дом драгоценностей во французском павильоне, который он организовал с другими ведущими ювелирами. Cartier решил сосредоточиться на «двух отличительных чертах Дома: оригинальности дизайна и высококачественных драгоценных камнях», демонстрируя новые вещи, в частности – усыпанную камнями брошь на плечо, присланную из Парижа.

«Ни один бизнесмен в Америке не оценивается выше Пьера Картье». Пьер со своей командой в нью-йоркской фирме, которую он основал

К концу 1930-х годов Cartier был одним из самых известных ювелиров в мире. «В каждой из трех столиц, – сообщала L’Illustration в 1939 году, – где цивилизация и современная культура принимают самые высокие формы, выделяется магистраль, центр роскоши и вкуса. Это Рю де ла Пэ для Парижа, 5-я авеню для Нью-Йорка и Бонд-стрит для Лондона. На каждой из них сияет имя Cartier». Тем временем Пьер стал одним из самых уважаемых людей своего поколения. «Ни о каком бизнесмене в Америке не думают так высоко, как о Пьере Картье», – заявила журналистка Мэй Биркхед. Когда его призвали выступить с речью на открытии ярмарки в апреле, он осознал ответственность своей роли в столь непростой ситуации и предпочел внести в свою речь обнадеживающую ноту: «Для бизнесменов, которые по определению любят мир, Всемирная ярмарка является наиболее важным проявлением [того], что мир во всем мире достигается посредством мировой торговли». Шум военных действий становился, однако, все громче. «Напряжение нарастает из-за германо-итальянского пакта, – писал Дево в мае из Парижа. – Заградительные устройства на линии Мажино абсолютно непроходимы».

Для трех братьев, каждый из которых не понаслышке знал о разрушениях войны, растущее чувство страха было особенно острым. На этот раз они боялись не только друг за друга, но и за детей. И за мечту всей жизни. Легкая уверенность юности, которая помогла им пережить последнюю мировую войну, исчезла, сменившись тревогой старости и болезней. Каждый отчаянно надеялся на мир. Но через шесть месяцев началась самая кровавая и разрушительная война в истории человечества.

Часть IV

Распад семьи

(1939–1974)

Разделение в семьях приводит к разорению и несчастьям. Я приказываю своим наследникам поддерживать гармоничные отношения между собой и с кузенами.

– Последняя воля и завещание Луи Картье

9

Мир в войне

(1939–1944)

Праздник, отменивший все

Прежде чем разослать семьсот приглашений на второй летний бал 1939 года, 79-летняя Элси де Вулф объявила, что если политическая ситуация не улучшится, ей придется заменить RSVP – «будьте любезны ответить» на IFN – «если не будет войны». Ее не ждали, по крайней мере, до 1 июля. Хозяйка, дизайнер по интерьерам, провозгласившая: «Я собираюсь сделать все вокруг меня красивым – это моя жизнь», приветствовала высокопоставленных гостей. На ней было расшитое шелковое платье цвета слоновой кости и бриллиантово-аквамариновая тиара Cartier.

Вечеринка ознаменовала конец светского сезона во французской столице, последний этап развлечений перед началом летних каникул. Элси де Вулф, «известная личность в парижском обществе», была не единственной американкой, решившей обосноваться за Атлантикой. Плавильный котел идей, вечеринок и новой моды, Париж всегда привлекал известных людей со всего мира. В 1926 году Элси вышла замуж за сэра Чарльза Мендла, британского атташе в Париже, но ее любовь к французской столице возникла намного раньше.

В 1903 году она купила виллу XVIII века «Трианон» (первоначально построенную Людовиком XV как место уединения от шума Версальского дворца) и модернизировала ее; дом стал идеальным местом для приема гостей.

Герцогини и послы, голливудские звезды и модельеры были среди семисот гостей, заполнивших в не по сезону прохладный июльский вечер великолепный сад виллы Элси «Трианон» по случаю циркового бала 1939 года. «Она смешивает людей, как коктейль, – сказала герцогиня Виндзорская о своей подруге и хозяйке, – и результат получается гениальный». В этот раз коктейль включал министра иностранных дел Франции и посла Германии в Париже, сочетание, которое The New York Times сочла шокирующим, учитывая политический фон. Но, как ни странно, ощущение надвигающейся гибели подняло праздник на совершенно новый уровень. Элси представляла свою вечеринку волшебным миром, далеким от мрачных реалий времени; гости собирались, чтобы забыть обо всем на свете. Канатоходцы отважно прохаживались у них над головами, огромные слоны бродили по садам, дамы в шифоновых бальных платьях танцевали с кавалерами во фраках – «последний великий жест веселья и легкомыслия перед бурей».

Когда оставшиеся гости на рассвете вызвали своих шоферов, чтобы те отвезли их домой, 20-летний Жан-Жак Картье, сын Жака, уже был на ногах и кормил свою лошадь. Происходило это совсем