— Положение его очень серьезно, мадам.

— Вы специально приехали из Филадельфии, чтобы сообщить мне это?

— Нет, я приехал из Филадельфии, потому что нужна была сторонняя консультация. Теперь он ее получил, не говоря уж о всегдашнем уважении и доверии. Так что если вам нужно что-то узнать, то мистер О’Брайан имеет все полномочия говорить от моего имени. Доктор, я жду вас в кабинете.

С видом оскорбленного достоинства доктор Уилсон удалился. Все посмотрели ему вслед.

— Грейс, сейчас я провожу вас в палату, но сначала надо надеть маску, — сказал О’Брайан.

— Ни за что! Не хочу, чтобы он видел меня в маске, и ничего не боюсь.

— В этом я уверен. Никто и не думает, что вы боитесь — микробов или чего там еще. Но у вас трое маленьких детей, даже не подхватив ничего сама, вы можете их заразить.

— В таком случае им придется рискнуть, потому что я не хочу, чтобы умирающий подумал, будто я от него прячусь.

— Ничего такого он не подумает.

— Мне надо, чтобы он увидел мое лицо, затем я и иду в палату.

— Ну, смотрите, под вашу ответственность.

— Заметано.

— Что, что вы сказали?

— Ладно, доктор, хватит меня пугать. — Грейс направилась к палате. О’Брайан догнал ее и вошел первым.

— Стойте здесь, ни на шаг ближе, — скомандовал он.

Грейс кивнула. В палате царил полумрак, но Сидни почти сразу заметил Грейс. Она улыбнулась, послала ему воздушный поцелуй, а затем с неожиданной силой прижала руки к груди, подалась к нему и беззвучно прошептала: «Люблю». У Сидни потух взгляд. Доктор крепко взял Грейс за локоть и вывел из палаты.

— О Господи, — прошептала она, — несчастье-то какое. Совсем никакой. Беспомощный. Может, лучше было вовсе не приходить? Вряд ли он хотел, чтобы я видела его таким беспомощным.

— Нет, Грейс, вы все правильно сделали, вам надо было увидеть друг друга. И я рад, что вы отказались от маски.

— Где тут у вас триста пятьдесят седьмая палата, доктор?

— На третьем этаже, в противоположном конце здания. Я буду держать вас в курсе.

— Спасибо.

Конни сидела на белом железном стуле и курила сигарету.

— Мне здесь раскладушку поставят, — пояснила она. — Мисс Рафферти, старшая сестра, одолжила пару ночных рубашек, и еще щетку для волос, расческу, зубные щетки и пасту. Она моя давняя приятельница.

— Доктор О’Брайан обещал держать в курсе. Он считает, что Сидни не переживет эту ночь. Мне тоже так кажется.

— Прими теплую ванну и приляг минут на пять. Иногда просто расслабиться бывает не хуже, чем проспать всю ночь.

— Хорошо, — послушно сказала Грейс.

Пока она раздевалась, Конни смотрела в окно.

— А знаешь, — сказала Грейс, уже раздевшись, — ты меня надоумила, я как бы прижала руки к груди.

— Иди в ванну и расслабься, — оборачиваясь, повторила Конни. Грейс вошла в ванную и закрыла за собой дверь.

— Похоже, я и впрямь устала, — сказала она, забираясь в высокую кровать. — Смотри, чтобы я не заснула.

— Хорошо.

— Нельзя ли, чтобы сюда принесли кофе? Не помню уж и когда была здесь…

— Сейчас принесут. Я заказала, пока ты была в ванной.

— Смотри-ка, тут телефон есть. — Грейс потянулась к трубке.

— Это не называется отдыхом.

— Ничего страшного, я только позвоню Броку. — Она набрала номер. — Брок, это Грейс… Нет, все по-прежнему… Спят? Это хорошо. А то они устали страшно. Слушай, я вот что звоню. Отвези их, пожалуйста, завтра, сразу после завтрака, на ферму. Передай, что я все расскажу про Сидни, как только они будут там, часов в девять, в половине десятого. А я останусь здесь на ночь. Пусть миссис Баркер сделает все, что нужно… Нет, нет, не надо будить ее, у нее тоже был тяжелый день. Просто скажи, что я велела заняться домом. Покойной ночи.

Пока Грейс разговаривала по телефону, в палате появилась санитарка с чайником кофе, свежими бутербродами и блюдечком с повидлом. Конни разлила кофе по чашкам, и они закурили.

— Хорошо быть Грейс Колдуэлл, — задумчиво проговорила Конни.

— Это как следует понимать?

— Ничего дурного или обидного. Скорее комплимент. Окажись я в соседней комнате… знаешь, бывает, сидишь у себя в гостинице, а за стеной, в соседнем номере, говорят по телефону. Слов не разберешь, но характер разговора почувствовать можно. Так вот, окажись кто минуту назад в соседней палате, решили бы, что ты договариваешься с кем-то позавтракать вместе или что-то в этом роде.

— Ты хочешь сказать, что я бесчувственная? Так, что ли?

— Не бесчувственная, но и что особо сентиментальная, тоже не скажешь. Большинство моих знакомых рыдали бы, руки заламывали. А ты нет.

Грейс медленно затянулась.

— А кто я такая, чтобы разыгрывать, как твои актрисы, безутешную жену? Я знаю, о чем ты думаешь. Ты спрашиваешь себя, не вспоминаю ли я Бэннона и не виню ли себя за измену. Разумеется, виню. Сидни — единственный человек, кто мне по-настоящему дорог, настолько дорог, что если бы я сейчас могла занять его место и умереть вместо него, ни на минуту бы не задумалась. Но я не считаю, что у меня есть право проливать слезы, рыдать, оплакивать умирающего мужа, как это положено делать женам. А ведь хотелось бы. Жаль, что не могу. Жаль, что должна вместо этого делать то, что делаю, обзывать себя последними словами за то, что предала Сидни. В поезде я даже винила себя в его болезни. Если бы не вся эта история с Бэнноном, Сидни поехал бы со мной в Кейп-Мэй и не подхватил эту гадость. И я до конца жизни буду ненавидеть Бэннона, как ядовитую гадину, ненавидеть за то, что он сегодня вторгается в наши мысли, где ему, деревенщине, не место. Я от него излечилась, в этом ты можешь быть уверена. И никогда не вспомню о нем, что бы там раньше ни было. И если услышу это имя, буду думать о том, как он встал между мной и Сидни, когда я пыталась сказать, как люблю его… Мне было показалось, что я правильно сделала, сложив руки на груди, но теперь понимаю, что это не так. Это только показало, что мы с тобой разговаривали о нем, перед тем как я вошла в палату. Ну что, что со мной не так?

— Ты эгоистка.

— Да брось ты, все эгоисты, — отмахнулась Грейс. — Все, кроме одного, быть может, Сидни. Никого не знала, ни мужчину, ни женщину, ни ребенка, которые были бы так же бескорыстны, щедры душой, участливы к другим, как Сидни.

Раздался стук в дверь.

— Боюсь, я знаю, кто это, — сказала Грейс.

— Да? — удивилась Конни.

— Доктор О’Брайан. — Грейс встала с постели и пошла к двери.

— Сидни только что скончался, около шести минут назад. Мне очень жаль, Грейс.