опешил, но быстро пришел в себя. – Нам нужно почаще проводить так время. Только мы, под конец дня. – Он по очереди посмотрел на каждого, и его улыбка погасла, когда он увидел, что Уоллес отчаянно пытается справиться со своим лицом. – В чем дело? Что не так?

Уоллес прочистил горло:

– Ничего. Я…

– Хьюго, – произнес Нельсон, на его верхней губе оставалась тонкая полоска чая. – Мой дорогой Хьюго.

Хьюго взглянул на него.

И сразу все понял.

До ужаса эмпатичен.

Он поставил чашку на стол.

И закрыл глаза.

– Дедушка? – тихо сказал он.

– Пришло мое время, – отозвался Нельсон. – Я прожил долгую жизнь. Хорошую жизнь. Я любил. И меня любили. Я создал многое из ничего. Это место. Эту маленькую чайную лавку. Мою жену, мое сердце. Моих детей. И тебя, Хьюго. Мы с тобой остались вдвоем, и я старался изо всех сил. И боялся, что меня будет недостаточно, что тебе нужно больше, чем я могу тебе дать.

– Это не так, – прохрипел Хьюго. – Мне ничего больше не было нужно.

– Возможно, и нет, – согласился Нельсон. – Но сейчас ты нашел все, что тебе необходимо. Нашел Мэй и Уоллеса, но еще до того как в твоей жизни появились они, ты уверенно шел по предназначенному тебе пути. Ты построил эту жизнь, эту твою удивительную жизнь, своими руками. Ты взял все, что я дал тебе, взял строительные инструменты и сделал их своими. А чего еще можно желать человеку?

– Мне больно. – Хьюго поднял голову и приложил ладонь к груди, к тому месту, где билось сердце.

Мэй всхлипывала, прерывисто дыша в ладони.

– Знаю, – сказал Нельсон. – Но теперь я могу уйти, будучи уверенным, что ты твердо стоишь на ногах. А если наступят дни, когда ты начнешь сомневаться в себе, тебя поддержат. Вот в чем дело, Хьюго. Вот в чем суть.

– Горе, – выдохнул Хьюго. – Это горе. – Аполлон попытался ткнуться носом ему в ладонь, как и полагается служебной собаке, какой он был всю свою жизнь. А потом улегся у ног хозяина.

– Да, – согласился Нельсон. – Мы снова увидимся с тобой. Но это произойдет очень и очень не скоро. Впереди у тебя долгая жизнь, и она будет полна таких красок и такой радости, что у тебя захватит дух. Мне просто хотелось бы… – Он покачал головой.

– Чего? – спросил Хьюго.

– Мне бы хотелось обнять всех вас. В последний раз.

– Мэй.

– Сейчас, босс. – Мэй постучала пальцами по ладони. Воздух завибрировал, и вот уже она что было сил обнимала Нельсона. И он радостно смеялся, хотя по его обращенному вверх лицу текли слезы.

– Да, – проговорил он. – Это хорошо. Это действительно хорошо.

Мэй отстранилась от него. Нельсон улыбнулся.

– Когда? – спросил Хьюго.

– Думаю, на рассвете.

* * *

Пришедшие в «Переправу Харона. Чай и выпечка» на следующее утро удивились тому, что дверь в нее опять заперта, и увидели в окне табличку с извинениями, извещающую, что лавка закрыта утром по случаю особого события. Это не было проблемой. Они придут снова.

Хьюго поднялся на ноги. Всю ночь они провели вместе у камина. Нельсон сидел в кресле, огонь потрескивал. Уоллес, и Мэй, и Аполлон слушали, как два человека рассказывают истории о своей юности, о своей семье.

Но река течет только в одном направлении, как бы сильно мы ни желали иного.

Ночное небо начало светлеть.

Глаза Нельсона были закрыты. Он прошептал:

– Я слышу это. Дверь. Шепот. Песню, которую она поет. Она знает: я готов.

Хьюго взял руку Нельсона и крепко сжал ее.

– Дедушка?

– Да?

– Спасибо тебе.

– За?

– Все.

Нельсон хохотнул:

– Да уж, тебе есть за что меня благодарить.

– Я серьезно.

– Знаю. – Нельсон открыл глаза. – Мне немного страшно, Хьюго. Знаю, я не должен бояться, но все равно страшно. Смешно, правда?

Хьюго медленно покачал головой. Расправил плечи и предстал, кем, собственно, и был – перевозчиком.

– Тебе совершенно нечего бояться. Ты больше не будешь чувствовать боли. Не будешь страдать. На тебя снизойдет мир. Все, что тебе нужно сделать, – это подняться к двери и пройти в нее.

– Ты поможешь мне?

И Хьюго сказал:

– Да. Я тебе помогу. Я буду все время помогать тебе.

Нельсон медленно встал с кресла. Он нетвердо держался на ногах, покачивался из стороны в сторону.

– О, – прошептал он. – Он стал громче.

Хьюго посмотрел на Мэй, и Уоллеса, и Аполлона.

– Вы пойдете с нами?

– Ты уверен? – спросила Мэй.

– Да, – отозвался Хьюго. – Уверен. Дедушка?

– Мне бы очень этого хотелось, – откликнулся Нельсон.

И они пошли за Нельсоном и Хьюго на второй этаж.

На третий.

На четвертый.

Они встали под дверью. Уоллес знал, что именно слышит Нельсон, хотя сам слышать этого уже не мог.

Нельсон повернулся к ним:

– Мэй. Посмотри на меня.

Она посмотрела.

– Ты безусловно обладаешь даром, – сказал ей Нельсон. – Но тобой тебя делает твое большое сердце. Никогда не забывай, откуда ты пришла, но не позволяй этому определять твою жизнь. Ты обосновалась здесь, и я сомневаюсь, что кто-то может быть лучшим Жнецом, чем ты.

– Спасибо, – шепотом поблагодарила Мэй.

– Уоллес, – сказал Нельсон. – Ты был засранцем.

Уоллес поперхнулся.

– Но тебе удалось преодолеть себя и превратиться в мужчину, который сейчас стоит предо мной. В почетного Фримана. Возможно, однажды ты станешь настоящим Фриманом, как и Мэй. Для меня будет честью носить одно имя с тобой.

Уоллес молча кивнул.

– Аполлон, – позвал Нельсон. – Ты…

– Должен пойти с ним, – тихо проговорил Хьюго.

Аполлон, наклонив голову набок, смотрел на Хьюго.

Хьюго сел перед ним на корточки. Аполлон хотел было облизать его лицо, но язык прошел сквозь щеку Хьюго.

– Эй, парень, – обратился к нему Хьюго. – Мне нужно, чтобы ты выслушал меня, о'кей? У меня есть для тебя задание. Сядь.

Аполлон незамедлительно сел.

Хьюго сказал:

– Ты мой лучший друг. Ты сделал для меня почти что больше, чем кто-либо еще. Когда я потерял себя и не мог дышать, ты стал моей опорой. Ты выполнил свою задачу. Напомнил мне, что боль – это нормально, но нельзя давать ей поглотить себя целиком. А теперь я должен сделать то же самое для тебя. Сделай мне одолжение. Присматривай за дедушкой. Не допускай, чтобы он ввязывался в большие неприятности, о'кей? По крайней мере до тех пор, пока я не присоединюсь к вам.

Аполлон прижал уши к голове. Тихонечко заскулив, он безрезультатно попытался ткнуться в колени Хьюго.

– Знаю, – прошептал Хьюго. – Но клянусь тебе, однажды мы с тобой снова побегаем. Я не забуду ни об этом, ни о тебе. Иди, Аполлон. Иди с дедушкой.

Аполлон встал. Он будто в растерянности переводил взгляд с Хьюго на