Семья Альфреда Розенберга происходила из Эстонии, которая до 1918 года была одной из прибалтийских провинций России. В детстве его завораживала история, особенно после знакомства с книгой Хьюстона Стюарта Чемберлена «Основы XIX века» на семейном празднике в 1909 году. Он пришел к выводу, что должен отчаянно ненавидеть евреев точно так же, как эстонский опыт учил его ненавидеть русских. Переехав в Мюнхен после прекращения войны в 1918 году, он вскоре вступил в набиравшую силу партию Nationalsozialistische Deutsche Arbeiter-partei («Немецкая национал-социалистическая рабочая партия») и начал писать яростные антисемитские памфлеты. Писательский талант, знание России и владение русским помогли Розенбергу стать партийным экспертом по «Востоку»; он также стал издателем газеты нацистской партии Völkischer Beobachter («Народный наблюдатель»). В 1920-е годы Розенберг с Мартином Борманом и Генрихом Гиммлером пришли к пониманию, что им нужна идеология за пределами Mein Kampf. В 1930 году Розенберг опубликовал труд, который, как он предполагал, станет интеллектуальной основой национал-социализма. По-немецки его название Der Mythus des 20. Jahrhunderts, что обычно переводят как «Миф ХХ века».[570]

«Миф» – беспорядочная и нелогичная книга. Там мы видим яростную критику католичества как главной угрозы немецкой цивилизации – книга растянута на семьсот страниц. Третья часть книги озаглавлена «Грядущий рейх», другие части посвящены «расовой гигиене», образованию, религии и международным отношениям. Розенберг также считал, что Иисус не еврей, что апостол Павел извратил его учение и что именно Павлова, или римская, версия придала христианству его знакомые черты, устранив из него идеи аристократичности и расы и создав «поддельные» доктрины первородного греха, загробной жизни, преисподней в виде пекла, которые Розенберг называл «нездоровыми».[571]

Розенберг поставил перед собой задачу – сейчас его самоуверенность кажется невероятной – создать в Германии новую веру. Он пропагандировал «религию крови», основанную на вере в то, что немцы принадлежат к высшей расе с ее «расовой душой». Он ссылался на работы ведущего нацистского ученого-расиста, антрополога Г. Ф. К. Гюнтера, который, как он утверждал, «нашел научную основу для выявления особых характеристик так называемой нордической арийской расы». Подобно Гитлеру и некоторым другим людям до него, Розенберг старался найти связи с древними обитателями Индии, Греции и Германии и использовал творчество и наследие Рембрандта, Гердера, Вагнера, Фридриха Великого и Генриха Льва, чтобы создать совершенно неправдоподобную, но зато героическую историю, которая помогла бы укоренить нацистскую партию в прошлом Германии. Для Розенберга раса – религия крови – была единственной силой, способной противостоять основным факторам распада: индивидуализму и универсализму. Он отвергал «индивидуализм экономического человека», американский идеал, как «хитрости еврейского ума, направленные на то, чтобы соблазнить человека на его погибель».

Похоже, Гитлер относился к «Мифу» неоднозначно. Он держал у себя рукопись, предоставленную ему Розенбергом, полгода, не давая разрешения на ее публикацию до 15 сентября 1930 года, когда уже произошла сенсационная победа нацистской партии на избирательных участках. Возможно, Гитлер просто выжидал момент, когда положение партии станет настолько крепким, что нацисты уже перестанут бояться утратить поддержку католиков, которой, несомненно, станет меньше после выхода книги. В таком случае он верно предвидел будущее – Ватикан был возмущен аргументами Розенберга и в 1934 году поместил «Миф» в индекс запрещенных книг. Кельнский архиепископ кардинал Шульте создал «штаб обороны» из семи молодых священников, которые работали круглосуточно над выявлением «ошибок» текста Розенберга и опубликовали свои исправления в виде анонимного памфлета, напечатанного одновременно в пяти больших городах, чтобы запутать гестапо. Тем не менее Гитлер продолжал ценить Розенберга, и после начала войны тот получил свое высокое назначение – возглавил Оперативный штаб рейхсляйтера Розенберга, руководивший конфискацией культурных ценностей.

«Миф» прозрачно указывал на проблемы немецкой цивилизации в понимании нацистов – несмотря на то что этот труд не отличался цельностью.[572] И по структуре, и по стилю он оставлял желать лучшего; один мюнхенский коллега Розенберга даже думал, что впридачу к этой книге нужно издать словарь, который помог бы читателю прояснить смысл не менее 850 непонятных слов и выражений. Один немецкий богослов с презрением отозвался об этом труде, назвав его полным маразмом. Однако как только Гитлер одобрил его публикацию, все учебные заведения рейха обязали его приобрести, что сделало Розенберга богатым человеком.

Среди прочего, в этой полной противоречий книге Розенберг говорил, что христианство представляет собой интеллектуальное препятствие для нацистской партии, стремящейся возродить Германию, но окутал свои идеи, как это называли, «нордическим туманом». Он возмущался растущей популярностью астрологии и других суеверий в Германии, критиковал антропософию Штейнера, которая для него была похожа на философии масонских лож. Розенберг утверждал, что культ Вотана мертв, чем отличался от некоторых ранних ортодоксальных нацистов. Но при всем этом он не считал себя атеистом. Отвращение нацистов к церковным организациям имело преимущественно политическую основу, поскольку сторонники Гитлера понимали: если церкви так решат (чего они по большей части не сделали), они могут стать сильнейшей оппозицией нацистской идеологии. Официально, на поверхностном уровне, каждый был свободен верить во что он хочет, если только эти верования не сталкивались с намерениями государства (как то было в случае свидетелей Иеговы, отказывавшихся от военной службы).

Хотя Розенберг уважительно писал об Иисусе Христе как о герое древности, он также хорошо отзывался об арианской ереси, отрицавшей божественность Христа (и широко распространенной среди ранних лангобардов и готов). По словам Роберта Сесила, Розенберг, подобно Гиммлеру, «получал удовольствие от разного рода религиозных ересей». Он также отвергал доктрину первородного греха – по меньшей мере в отношении немцев, – а также представление о загробной жизни и «мрачные описания адских мук». Сидя в тюрьме в Нюрнберге, он писал мемуары, где яснее выражал свои представления: «Существование человека вечно только в его детях или его трудах». Перед казнью он не желал использовать ничего, связанного с религией.