Порес это понимает. Мы с ним из одного теста сделаны. Худ свидетель, этот жулик где-то и для себя отдельный запасец припрятал. Только сукин сын не один такой умный.

Ты не получишь меня, Тавор. Не получишь.

Порес поднялся на ноги и принялся, нахмурившись, расхаживать по палатке, наматывая петли вокруг складного столика и трехногого стульчика. На четвертом круге он остановился, хмыкнул и громко позвал:

– Химбл Фруп, ты здесь?

Внутрь палатки скользнул невысокий и круглолицый, но при этом поразительно худой солдат.

– Ждал ваших приказаний, сэр.

– Из тебя, Химбл, просто замечательный клерк вышел. Список готов?

– Так точно, сэр! А господин Кривоногий от вас чего хотел?

– Об этом мы еще поговорим. А сейчас давай-ка взглянем на твое творение – обожди, дай разверну. Вообще-то удивительно, что ты все еще писать способен.

Химбл ухмыльнулся и вытянул перед собой руки. Пальцы на обеих были срублены по самую ладонь.

– Это мне легче легкого, сэр. У меня даже почерк лучше прежнего сделался.

– Потому что большие-то пальцы остались.

– Именно, сэр, в самую точку угодили!

Порес быстро просмотрел пергамент, потом бросил взгляд на своего клерка.

– Ты уверен?

– Вполне, сэр. Хреново все. Если сильно экономить, то восемь дней. Если совсем уж до крайности, то десять. Какой вариант выбираем?

– Это адъюнкту решать. – Сложив пергамент, он вернул его Химблу. – Обожди, отнесешь ей чуть позже. Кулак пришлет нам десяток отборных головорезов, чтобы те охраняли его личный запас – на одну роту, – и, предупреждая твои расспросы, я сомневаюсь, что он намерен им хоть с кем-то поделиться, даже с собственной прислугой.

– Все, сэр, именно так, как вы и предсказывали. Что попрошайками из регуляров дело не ограничится. Он пока что первый?

– Думается, что и единственный, во всяком случае подобного уровня. Вот лейтенантов мы тут еще увидим. Может статься, даже капитан-другой зайдет – попросить за своих солдат. Как там дела с флягами для мочи?

– Прямо сейчас раздаем, сэр. Можно было подумать, все рожи начнут корчить – однако вот нет.

– Потому что, Химбл, они не идиоты. Идиоты в земле давно. Остались одни лишь сообразительные.

– Так точно, сэр, вроде нас с вами.

– Именно. Теперь садись сюда и приготовься записывать. Как будешь готов, скажешь. – Порес снова зашагал по палатке.

Химбл вытащил свою походную коробку, в которой содержались стило, вощеные дощечки и масляная лампа. Он высек огонь, поджег фитиль лампы и разогрел на нем кончик стила. Покончив со всем этим, он объявил:

– Готово, сэр.

– Записывай. «Личное сообщение от лейтенанта мастер-сержанта фельд-квартирмейстера Пореса Кулаку Добряку. Пламенно приветствую вас, сэр, и поздравляю с новым званием. Из вашего, да и из моего тоже, продвижения по службе вполне можно умозаключить, что сливки рано или поздно поднимутся вверх и т. п. Впрочем, как бы я ни был рад обсудить с вами во взаимной корреспонденции различные тонкости всевозможных идиом, причина для моего письма, увы, куда более официальная. Если быть кратким, назревает серьезнейший кризис. Как следствие, я хотел бы попросить вашего мудрого совета и предложил бы организовать между нами как можно более приватную встречу, когда вам только будет удобно. Искренне ваш, Порес». Все записал, Химбл?

– Так точно, сэр.

– Прочитай-ка вслух.

Химбл прокашлялся и сощурился на дощечку.

– «Порес Добряку нужно незаметно встретиться – когда?»

– Замечательно. И доставь как можно скорее.

– До того, как адъюнкту, или после?

– Хм, я так полагаю, что до. Разве я не упомянул «серьезнейший кризис»?

Химбл снова сощурился на дощечку и кивнул.

– Упомянули, сэр.

– Вот и хорошо. Действуй, капрал.

Химбл принялся упаковывать коробку, что-то негромко напевая себе под нос. Порес искоса взглянул на него.

– Доволен, Химбл, что тебя из тяжелой пехоты вышибли?

Тот прервал свое занятие, склонил голову набок и призадумался.

– Доволен, сэр? Да нет, не сказать, чтоб доволен, но вот что от меня там толку-то без пальцев?

– Я слыхал, один из твоих товарищей попросил, чтобы ему особые кожаные ремни приладили…

– Так он-то, сэр, одну лишь ладонь потерял. А мне в первой же атаке на одной руке все срубили вместе со щитом, а в четвертой контратаке и на той, где меч.

– И теперь ты клерк.

– Так точно, сэр.

Порес еще на мгновение задержал на нем взгляд, потом скомандовал:

– Вперед, Химбл.

Оставшись один, Порес возобновил свое кружение по палатке.

– На заметку, – пробормотал он себе под нос, – поговорить с кожевенником и оружейником. Глядишь, что-нибудь и придумаем. А то, сдается, прежние таланты Химбла нам еще пригодятся, и очень скоро. С целью обеспечить здоровье и саму жизнь некоему Поресу, самому скромному и исполнительному офицеру в рядах Охотников за костями.

Он нахмурился. Восемь, если сильно экономить. Десять, если совсем уж до крайности. Помоги нам вышние боги.

Кулак Добряк провел ладонью по черепу, словно бы приглаживая волосы. На какое-то мгновение этот жест показался Лостаре Йил трогательным. Потом она вспомнила про его репутацию, и чувство улетучилось. В любом случае озабоченное выражение его лица не могло не беспокоить, да и в глазах Добряка тоже читалась затаенная тревога.

Фарадан Сорт сняла и отложила перчатки.

– Адъюнкт, переход нелегко нам дается. Земля очень неровная, фургонам это на пользу не идет, тягловым животным и лошадям – тоже. Семь волов захромали, их пришлось забить. Также и лошадей – двух у хундрилов и одну из наших командирских.

– А дальше только хуже будет, – пробормотал Добряк. – Стеклянная пустыня недаром так называется. Адъюнкт, – он бросил взгляд на Фарадан Сорт, потом на Рутана Гудда, – мы пришли обсудить с вами свои сомнения. Избранный путь грозит нанести нам непоправимый урон. Даже если мы сумеем преодолеть эту бесплодную местность, наши возможности как боевой единицы серьезно пострадают.

– Маги, – добавила Фарадан Сорт, – в один голос утверждают, что воды здесь нет, разве что мы остановимся на несколько дней, чтобы отрыть глубокие колодцы. Очень глубокие, адъюнкт. Но и в этом варианте загвоздка в том, что самим магам будет нечем воспользоваться. Они полностью лишены силы. Здесь нет доступа ни к одному из Путей, а это означает, что они не будут знать, есть ли вообще под нами вода. – Помолчав, она вздохнула. – А вот хороших новостей у меня нет, хотя они не помешали бы.