Адъюнкт стояла рядом со столом и, похоже, изучала карту Коланса, нарисованную на промасленной коже болкандским купцом полсотни лет назад. Карта была испещрена словесными пометками, но языка никто из них не знал.

– Прежде чем мы попадем в долину, где расположена провинция Эстобанс, нам нужно будет пересечь вот эту, – она указала пальцем, – гряду гор или холмов. Я, однако, подозреваю, что соприкосновение с противником произойдет еще до того. Он подойдет либо через перевалы, либо с востока. Или с обоих направлений сразу. Само собой, я предпочла бы не сражаться на два фронта. Ключ к вопросу – перевалы. Из двух угроз более серьезная исходит из Эстобанса. Кулак Добряк, забейте всех командирских лошадей, кроме одной. Прикажите хундрилам, чтобы и они сократили численность табуна, оставив по одному коню на воина и десяток запасных на всех. Кулак Сорт, начинайте отбирать команды, которые потянут фургоны, – волов надолго не хватит.

Добряк вновь провел рукой по голове.

– Адъюнкт, похоже, время сейчас работает против нас. Я про пустыню. Может быть, мы сможем удлинить ночные марши? Заканчивать через два колокола после восхода, а выходить за колокол до того, как солнце сядет? Само собой, нас это измотает – но этого не избежать в любом случае.

– В фургоны, которые успели опустеть, – продолжила Фарадан Сорт, – можно загрузить доспехи и часть оружия, это отчасти облегчит солдатам их ношу. Мы могли бы также постепенно избавляться от предметов не первой необходимости. В частности, от оборудования оружейников и кузнецов. Вся наша экипировка в приличном состоянии – солдаты не теряют даром время, если что-то нуждается в починке или замене. Если избавиться от семидесяти процентов железных чушек, а также большей части наковален и угля, запасы воды и провизии получится распределить по большему числу фургонов, во всяком случае поначалу. Это облегчит нагрузку на волов и тягловые команды, не говоря уже про то, что фургоны, сделавшись легче, будут реже ломаться.

– Солдат во взводных палатках тоже можно втрое больше разместить, – добавил Добряк.

– Никакие палатки и ткань не выбрасываем, – сказала адъюнкт, не поднимая глаз от карты. – Что касается ваших предложений, Фарадан, займитесь этим. Кулак Добряк, марши удлиняются начиная с сегодняшнего вечера.

– Адъюнкт, – сказал Добряк, – все может обернуться… не лучшим образом. При нынешнем состоянии духа войск нас ждут неприятности, и очень скоро.

– Новости о разгроме на’руков пошли на пользу, – сказала Сорт, – но половина дня и целая ночь на марше успели подточить энтузиазм. Адъюнкт, солдаты нуждаются в чем-то, что укрепило бы их дух. В чем-то. Хоть в чем-нибудь.

Тавор наконец подняла голову. И вперила в Фарадан Сорт неподвижный взгляд красных от утомления глаз.

– И что же именно, Кулак, – произнесла она бесцветным голосом, – я должна им, по вашему мнению, дать?

– Не знаю, адъюнкт. Но нас грызут слухи, и скоро совсем догрызут…

– Какие же именно слухи?

Фарадан Сорт заколебалась и отвела глаза.

– Добряк, – сказала Тавор, – ваша коллега, похоже, лишилась голоса.

– Адъюнкт, – кивнул Добряк. – Да. Слухи. Среди них есть совершенно безумные. Но есть и такие, что бьют по самому больному.

Заговорил Рутан Гудд.

– Вы вступили в сговор со Старшими богами и намерены пролить кровь своих солдат – всех до единого – в одном величественном жертвоприношении, чтобы взойти самой. Есть и другой – что вы заключили секретный пакт с Высокими домами и младшими богами. Вы намерены использовать Увечного бога, чтобы укрепить свою позицию в переговорах, – поэтому мы и намерены его похитить, отобрать то, что от него осталось, у форкрул ассейлов. И еще множество, адъюнкт.

– Вы обладаете тайным знанием, – сказал Добряк, – полученным неизвестно от кого. И поскольку никто не знает, от кого именно, каждый выдумывает свое собственное объяснение.

– Однако в каждом из них, – продолжил Рутан Гудд, глядя теперь прямо на Тавор, – вы преклоняете колени перед кем-то из богов. А это, скажем так, мало у кого из малазанских солдат вызывает радостные чувства. Кто из них не знает историю Дассема Ультора? Когда командир присягает богу, присяга всякий раз скрепляется кровью тех, кем он или она командует. Оглянитесь вокруг, адъюнкт. Мы ведь уже не Малазанской империи служим. Мы служим вам.

– Вы все здесь мне служите? – тихо, почти что шепотом произнесла адъюнкт. Вы все здесь готовы рискнуть жизнью – ради меня? А теперь, прошу вас, ответьте мне, хоть кто-нибудь, что я сделала, чтобы заслужить такое?

Тон этого вопроса заставил всех потрясенно умолкнуть.

Тавор Паран переводила свой взгляд на каждого по очереди, и в глазах ее не было ни ярости, ни гнева, ни раздражения. Скорее уж Лостара Йил разглядела в них что-то беспомощное. Неуверенное.

После долгой, напряженной паузы Добряк сказал:

– Адъюнкт, мы идем спасать Увечного бога. Проблема здесь в том, что среди богов он не самый популярный. Среди Охотников ему вообще никто не поклоняется.

– В самом деле? – Голос ее вдруг сделался резким. – И что же, ни один солдат в этой армии – и даже в этой самой палатке – никогда не страдал? Никто из вас не бывал в отчаянии, ни единого раза? Не плакал? Не горевал?

– Но мы всему этому не поклоняемся! – возразил Добряк. – На колени перед таким не встаем!

– Рада слышать, – ответила она, словно бы пламя у нее внутри потухло так же быстро, как перед тем вспыхнуло. Она глядела сейчас на карту, словно пытаясь отыскать там дорогу. – Тогда посмотрите же через эту пропасть, которая вас разделяет. Посмотрите, Кулак Добряк, в глаза этому богу и сделайте так, чтобы мысли ваши были жесткими. Холодными. Бесчувственными. Сделайте их всем тем, что вам только потребуется, чтобы не ощутить ни малейшего укола боли, чтобы ни разу не вздрогнуть. Посмотрите ему в глаза, Добряк, прежде чем отвернуться. Сумеете?

– Я не смогу, – ответил ей пораженный Добряк, – поскольку его сейчас передо мной нет.

И тогда Тавор снова встретилась с ним глазами.

– Неужели?

Удар пульса, еще один – и Добряк отшатнулся от нее. Чтобы потом отвернуться.

У Лостары Йил перехватило дыхание. Все именно так, как сказано.

Тавор, однако, с ним еще не закончила.

– Вам, Добряк, что, нужен храм? Резные изображения? Вам жрецы нужны? Священные тексты? Вам нужно глаза закрыть, чтобы бога узреть? На величественном троне, с благородством во взгляде, и да, не забудем про милосердие, которым вечно осеняет его рука. Вам все это требуется, Добряк? И вам, остальным, тоже? Иначе благословение истины вам недоступно?

Полог палатки резко распахнулся, и внутрь ступил Банашар.

– А меня что, не позвали? – И он одарил всех жуткой ухмылкой, словно раной, сквозь которую зияла вся его внутренняя сумятица, та пытка, которой была для него жизнь. – Я там кое-что снаружи успел расслышать. Даже, пожалуй что, многовато. – Он посмотрел на адъюнкта. – «Благословение истины». Милая моя адъюнкт, вы ведь должны бы уже понять. Истина никого не благословляет. Истина способна лишь проклясть.