Бьёрн тут же подбежал к выведенному мной из строя «второму». Тот как раз снова попытался встать, поправляя ремешок съехавшего набок котелка, но теперь ещё маленько полежит.

— Надо допросить! — раздался в полутьме ночи мой сухой голос. — Не убивай!

Лавр помог напарнику, они перевернули «кабанчика», удерживая, не давая подняться. Я сделал несколько разделяющих нас шагов и «подсветил» окружающее пространство огоньком с ладони.

— М-мать! — Это голос Сигизмунда, тоже подошедшего к нам. Сказал он иначе, но я уже не помню как.

Пытать парня не требовалось. Как и орать: «Говори на кого работаешь, сука!». Эти мальчики — не наймиты аквилейских купцов, как я подумал изначально (оттого был особенно зол, пуляя первый самый мощный факел). Перед нами лежал…

— Граф, помнишь этого сукиного сына? — зло оскалился Сигизмунд, и его оскал не предвещал гвардейцу ничего хорошего. А это был гвардеец. Его величества короля Карлоса Шестого. Ибо его я видел в церкви во время флиртования с её милостью-высочеством. Он был из тех, кто открыто, не стесняясь, охранял её прекрасную тушку.

— А как же! — теперь оскалился и я. — Конечно помню. И зачем, родной, её светлость хочет нас убить?

Глупый вопрос — исполнителю такие вещи не говорят. А «заказать» нас могла только Катюша! Кому ещё, блин, подчиняются гвардейцы её личной охраны?

Я подошёл и пнул кабанчика, злясь скорее на себя, чем него — он-то тут при чём. И на одну иберийскую романскую суку, которая получила, что хотела и «закрыла сделку» по Пуэбло. Потому и пела, аки соловушка, всё-всё мне про меня рассказав. Потому, что это знание всё равно не доживёт до утра, вместе с его носителем, а я разомлею, расслаблюсь и потеряю бдительность. Задание братика надо выполнять, и сделать так, чтобы не сотрясать основы местного мироздания. Дороги, порты… Нафиг! Сами достроят. Без меня. Им нужен Пуэбло! Это житница королевства! А я продемонстрировал, что мутный, что-то затеваю, что сыплется им как снег на голову. Как я поведу себя в случае переворота, особенно если убрать от меня конфетку в виде приза — жениться на кузине его величества? То-то же. Лучше уж захватить графство напрямую, посадив там доверенное лицо, кивалу с опытом военного. Тем более, она сказала, батя мой в Альмерии чудил, короля нахер посылал — проблемная у нас семейка даже без учёта, что мы тоже потомки Серториев.

В общем, одна сука меня приговорила, и мне надо ОЧЕНЬ срочно бежать отсюда. Вопрос как, если вокруг стены, а на стенах — арбалетчики и алебардисты? Но самое главное, надо сделать ноги отсюда, с улицы, и до утра не высовываться.

Наше милое уединение с пленным нарушили… Звуки цокота копыт в начале улицы. С той же стороны, откуда прикатила первая карета.

Я не собирался его убивать. Честно. Зачем? Я собирался предъявить его принцессе, потребовав объяснений. Ибо я — владетель, и другие владетели предъявят королю за беззаконие. Не могут меня грохнуть среди бела дня, даже в Аквилее. Наивный чукотский юноша — да кто бы дал мне кому-то что-то предъявить! Хорошо, что у меня тогда рядом были злые парни, знающие эту жизнь чуть лучше вашего покорного слуги.

— Кончай его! — скомандовал Сигизмунд, и Лавр повторил трюк с хлюпающим звуком, воткнув меч в горло «кабанчику». Тот не успел даже вякнуть. Как и я — меня отчего-то забыли спросить, дабы подтвердил приказ. Но по здравому размышлению, так лучше, ибо зачем нам не убитый противник за спиной, в двух шагах? Нам и так сейчас несладко придётся.

— Отходим! — вскинул руку Бьорн, выходя на шаг вперёд нас, как бы нас таким образом закрывая — он встретит и задержит врага. А враг был в виде… Подъезжающей новой кареты. И троих конников справа от неё.

— Но… — Высказать протест мне не дали, меня даже никто не слушал. Лавр и Сигизмунд взяли под руки и быстро потащили в противоположную сторону, я не успевал перебирать ногами. Понимая, что это зря, я завопил:

— Стойте! Я знаю, что надо делать! Я помогу! Магией!

— Чем?

Отпустили.

— Своим даром. — Я попытался сконцентрироваться. Сложно, но получалось.

— Давай.

Никакой субординации, но мне это нравилось. Ведь вокруг бой — какие нафиг «сиятельства». Максимум «граф».

Мы все развернулись в сторону угрозы. А там была самая настоящая угроза — карета, вроде первой, высадившей десант, и трое конных верховых гвардейца в такой же «серой» ничего не выражающей… Но типовой броне с сияющими в свете луны заклёпками. Все бригантины и шлемы у ребят были почти одинаковые. Эти трое были одеты точь-в-точь как уже нами поверженные. То есть на самом деле королевское гвардейское подразделение, где броню и оружие выдают типовые, из королевских кузен и мастерских. Но самое главное, они были КОННЫЕ!

Как вы представляете себе войну с кавалерией в тесной улочке средневекового города? У нас есть мечи, но у них, блин, есть кони! Которые нас тупо задавят, копытами вобьют в мостовую. Да ещё и карета — двойка лошадей нас тоже «не заметит», а следом по нашим тушкам проеде ещё и карета. Снова замаячили кубики со словом «счастье», но теперь против них выступал не растерянный юноша, позволивший убить своих людей, а собранный и готовый прыгать выше головы попаданец. Добрый старина Лунтик. Только теперь это был средневековый Лунтик, и добрый лишь в отношении «своих» — Кузе, Миле, Пчелёнку, бабе Капе… Кто там у них ещё? Остальных же — в распыл без разговоров! В прямом смысле слова.

— Бля-а-а-а-а! — заревел я от напряжения, вскидывая руки для «стрельбы». — Ах вы ж суки! За Марка!

Пробой в пространстве легче всего сделать рядом с собой. Более того, рядом со своей рукой, ладонью. С чем связано не знаю, наверное с устройством нашего мозга, который цепляется за привычные образы, дескать, пламя пускаешь ты своей силой воли или мысли. Но вообще-то я могу делать пробои на любом расстоянии от себя. Зависимость обратная: чем дальше, тем больше сил надо для факела, и тем хуже прицел. В сорока шагах разброс точки попадания может составлять до нескольких метров правее/левее/ближе/дальше. Но кони — массивные существа, должен попасть. Проблема была, что целей было аж четыре, и все… Массивные, лёгким факелочком не отделаюсь.

Напряжение. Максимальная концентрация, какую только могу. Кажется, полопались какие-то кровеносные сосуды в глазах, перед глазами зарябило. Но я разбудил-таки то, чего всегда, с момента, как очнулся после мастерской в комнате с Астрид, боялся пуще всего. Своё проклятие мага, своё безумие.

— Горите! Сдохните. Суки!

Я не могу поджечь верховых, они в броне. Стычка только что показала, что латник от меня защищён отлично. Бригантина может сгореть, но на это надо много времени — грубая невыделанная кожа доспеха, держащая стальные пластины, это не газетная бумага, и не ткань х/б. А по лицам с такого расстояния просто не попаду. Надо зарубить себе на носу — не связываться с рыцарями в облачении! Но вот кони… Твари господни, ничем не защищены. Но и ничего лично мне не сделали. Однако к чёрту рефлексию — тут или я, или они — не дано третьего.