Если Алина действительно проведала (как я полагаю) о существовании Жанны, то это сильно подорвало и без того ограниченную способность Ренуара управлять собственной жизнью. Его здоровье стремительно слабело, физическая немощь возрастала – легко понять, почему через месяц после ухода Габриэль Ренуар якобы произнес слова, о которых ему потом напомнил Ривьер: «Иногда мы напоминаем пробку на воде, никогда не знаешь, куда тебя вынесет»[1330]. Андре цитирует похожее высказывание Ренуара в своей книге, вышедшей в мае 1919 года, текст которой был одобрен Ренуаром: «Сегодня, оглядываясь на прожитую жизнь, я сравниваю ее с пробкой, брошенной в реку. Она устремляется вперед, потом ее подхватывает встречное течение, тащит назад; она погружается, всплывает, застревает среди травы, отчаянно пытается высвободиться и в конце концов исчезает неизвестно где»[1331]. Ренуар хранил тайны ради того, чтобы хоть небольшая часть его души оставалась неуязвимой. После того как Алина прознала о его секрете, он мог сделать только одно: чтобы сохранить хоть какой-то контроль над ситуацией, он никому не сообщил о причине увольнения Габриэль, тем самым сохранив тайну существования Жанны Трео от всех, в том числе и ближайших друзей, и сыновей. Да, возможно, Алина теперь все знала, но она не могла предать тайну Ренуара гласности, не запятнав и его репутацию, и свою собственную. Именно поэтому она так никогда и не выдала его секрет.

Габриэль повезло: когда Алина ее уволила, Конрад Слейд пригласил ее пожить с ним в отеле «Савурнен» в Кане[1332]. Габриэль на тот момент было 35 лет, а Слейду – 42. Они познакомились в 1906 году, когда Слейд приехал в Кань с единственной целью – завести дружеские отношения с Ренуаром, которым восхищался[1333]. Габриэль и Конрад прожили вместе следующие 37 лет, до самой его смерти в 1950 году. Если бы Слейд не позаботился о Габриэль, ей пришлось бы вернуться к родне в Эссуа – своих накоплений у нее было мало. После отъезда из Коллет она довольно долго приспосабливалась к своему новому положению и растеряла связи со всеми, кроме Ренуара. 8 декабря 1913 года она наконец-то связалась с Жанной Трео – написала ей на писчей бумаге отеля «Савурнен»: «Дорогая Жанна, это письмо от призрака. При встрече я объясню тебе, почему ты так долго ничего от меня не слышала!» Поскольку Габриэль жила в гостинице, ей было не связаться с Жоржеттой Дюпюи, и она спрашивает Жанну: «Слышала ли ты что от мадам Дюпюи? Не знаю, что она все это время поделывает. Я от нее ничего не слышала уже месяц. Если она тебе писала, дай знать». При этом она продолжала общаться с Ренуаром, поскольку пишет его дочери: «У месье Ренуара все в порядке; он попросил отправить тебе 100 франков. Когда получишь, сообщи мне по адресу, напечатанному на этом бланке… Месье Ренуар просил передать тебе наилучшие пожелания, я же шлю свою любовь. Габриэль Ренар»[1334]. Даже если Алина и проникла в тайну Ренуара, он не позволил, чтобы это повлияло на его отношения с Жанной. По старой привычке Ренуар уже после увольнения дает Габриэль 100 франков, чтобы она переслала их Жанне вместе с изъявлением его любви, как он это делал, например, в декабре 1910 года[1335].

Из письма Габриэль к Жанне однозначно следует, что в ближайшее время они увидятся: «При встрече я объясню». Между ноябрем и декабрем 1913 года социальный статус Габриэль сильно повысился: из служанки знаменитого художника она превратилась в спутницу состоятельного бостонца. Из всех сохранившихся документов следует, что она была женщиной доброй и щедрой; возможно, она объяснила Жанне, что ей теперь не так уж необходимо быть ее единственной наследницей. Соответственно, Жанна составила новое завещание, где написано: «Отменяю все предыдущие распоряжения». Новое завещание идентично предыдущему по форме, поменялось только имя наследника: на место Габриэль Жанна вписала двоих. Оба они – члены ее приемной семьи: «1. Жорж Давид, мой крестник, сын Валентена Давида и Альфонсины Готье, – первая половина и 2. Луиза Готье, моя крестница… – вторая половина». Из нового завещания Жанны следует, что она, как и все члены ее приемной семьи, была ревностной католичкой: «Желаю для себя похорон по второму разряду на кладбище Мадре, погребения в дубовом гробу хорошего качества и чтобы отпевание прошло как можно скорее после моей смерти в церкви Мадре. Кроме того, желаю, чтобы ежегодно служили мессу по мне и по моему покойному мужу. Завещаю благотворительному обществу Мадре 200 франков, без налогов, с условием, что оно будет следить за нашей могилой на кладбище»[1336]. Отсюда следует, что Жанна хотела быть погребенной в одной могиле с мужем.

Обещанный визит Габриэль зимой 1913/14 года стал продолжением череды визитов, которые она с Жоржеттой наносила Жанне от имени Ренуара с тех пор, как из-за состояния здоровья ему самому стало слишком тяжело приезжать в Мадре. После смерти мужа в 1908 году Жанна превратилась в женщину хрупкую и болезненную, и это тревожило ее отца, Габриэль и Жоржетту. Например, несколькими годами раньше Жоржетта сама вызвалась навестить Жанну: «Маленькая моя Жаннетта, твое письмо очень нас всех обрадовало, но как же плохо, что ты все время болеешь. Постарайся есть немножко побольше, впрочем, когда не чувствуешь голода, это нелегко. Чтобы ты начала есть, рядом с тобой должна быть обжора вроде меня. В любом случае очень постараемся приехать к тебе на Пасху… а когда я приеду, тебе ничего не останется, кроме как есть». Судя по всему, от полного отчаяния Жанну удерживало только участие в жизни католической общины Мадре – это видно из приписки Жоржетты: «У меня, маленькая Жаннетта, оказались очень красивые венцы для причастия из магазина, в котором я работаю, – они еще не очень потускнели. Я подумала, что они пригодятся вам во время процессий. Если они тебе нужны, дай знать, я пришлю. А ты тем временем будь умницей, чтобы, приехав, мы тебя застали свеженькой, как маргаритка… Всем наилучшие пожелания. Передавай приветы всем в Мадре»[1337].