— А если я возьму вас с собой, вы не будете возражать?

Гонза кивнул, думая, что, возможно, сумеет успокоить комиссара. И Ледвина жестом пригласил его в машину.

Спустя несколько минут они оказались у отеля. Комиссар перегнулся через стойку, схватил администратора за шиворот и потребовал назвать ему номер апартаментов Чарльза.

— Он уехал, — отозвался перепуганный мужчина.

— Куда?

— В аэропорт.

Теперь Ледвина приподнял мужчину, на пол-ярда оторвав его от пола, и посмотрел ему прямо в глаза.

— Куда он улетает и когда?

— В пять, в Лондон.

Понадобилось еще более тридцати минут, чтобы добраться до аэропорта, даже несмотря на то, что они не обращали внимания на светофоры, ехали со включенной мигалкой и сиреной. Комиссар бросился к дверям, ведущим на международные рейсы, и предъявил удостоверение. Не прекращая орать на сотрудников аэропорта и окруживших его пятерых полицейских, которые с трудом удерживали его до прихода своего начальства, Ледвина устроил ужасную сцену, требуя задержать вылет на Лондон. Однако, несмотря ни на что, самолет взлетел. Ледвину арестовали и отвели в участок на допрос.

Отпустили его спустя два часа. Вмешался министр и велел комиссару явиться к нему без промедления.

Будильник поднял Вернера в пять часов. Ощупав кровать слева, он не нашел Беату. Затем он обыскал весь дом, но ее нигде не было. Позвонил ей на мобильный, но тот оказался отключен. Вернер не знал, что с ней случилось, но не слишком волновался, уверенный, что Беата сумеет выбраться из любой ситуации. Если ее арестовали, он позаботится об этом позже. Ему даже не пришло в голову, что она лежит на полу кабинета Ледвины с простреленной головой. Включив компьютер, он увидел сигнал телефона Чарльза в аэропорту. После этого Вернер прослушал запись беседы между Чарльзом и директором отеля. Итак, он уехал. Но хотя бы не взял с собой Кристу.

Подружкой Чарльза он займется позже. А сейчас важнее всего было заседание в Храме Института. Заварив себе кофе покрепче, он извлек из холодильника заранее приготовленный сэндвич. Проделав несколько весьма сложных манипуляций, он вывел на экран изображение центральной консоли Храма. Слева и справа от него располагалось по шесть маленьких окошек, каждое из которых отображало фасад одной из двенадцати лоджий. Прежде чем отключить свой телефон, он позвонил представителю Института в Праге и попросил его подготовить самолет. Когда тот поинтересовался, к которому часу это нужно сделать, Вернер рявкнул:

— Немедленно!

На борт самолета компании «Теркиш Эйрлайнз» в Праге поднялись только два пассажира. Остальные летели из Стамбула. Стюардесса провела Чарльза к его месту в брюхе самолета, в середине среднего ряда. Он извинился перед сурового вида бородатым мужчиной, который, недовольно ворча, убрал ноги под кресло. И, словно этого было мало, мужчина вскоре поднялся, что-то бормоча по-турецки.

«Странно, — подумал Чарльз, — как правило, турки незлобивы». Наоборот, во время поездок в Измир и Анкару его изумляла приветливость местных жителей. Даже в Стамбуле население было доброжелательным и веселым, что нехарактерно для жителей любой столицы. Поэтому профессор решил, что Турция — это страна, где живут самые коммуникабельные на свете люди. Стоило поговорить с кем-то дольше пятнадцати минут, и казалось, что беседуешь с давним другом. Люди, с которыми он встречался, любили дискуссии на самые разные темы. Когда ему случалось несколько раз посетить одно и то же кафе или ресторан, завсегдатаи расстраивались, если он не останавливался поиграть с ними в нарды. Были магазины, где владельцы отказывались продавать ему что бы то ни было, если он не торговался, пытаясь сбить цену, указанную на ценнике. Несмотря на то, что в конце концов в коммерции все всегда упирается в деньги, очарование этого процесса заключалось именно во встрече между покупателем и продавцом, в умении вести переговоры и в стиле ведения торга. Торги… Чарльза всегда завораживал этот способ коммуникации посредством прямого контакта. Его угощали чаем, и тема беседы далеко уходила от продаваемых в лавке товаров: говорили о политике и культуре, о спорте и религии. Именно там он приобрел привычку повсюду давать щедрые чаевые и в то же время научился произносить слово бакшиш, одно из тех немногих слов, которые он знал по-турецки.

И только заняв свое место и повернувшись вправо, он понял, почему сосед так занервничал. Рядом с ним сидела женщина лет тридцати потрясающей красоты, с восточными чертами и миндалевидными глазами, высокими скулами и чудесной кожей. Взгляд его переместился от лица к роскошному декольте, которым, по всей видимости, и любовался турок во время перелета до Праги. Однако теперь перспектива знакомства с прекрасной дамой становилась для него туманной и таяла, как мираж в пустыне. Чарльз обернулся к турку, метавшему на него сердитые взгляды, и расхохотался.

Самолет взлетел довольно неожиданно, у Чарльза начало закладывать уши. Он открыл рот, чтобы выровнять давление, а затем, радуясь тому, что это странное путешествие скоро закончится, что осталась одна остановка на пути домой, попытался вспомнить все, что случилось с тех пор, как он приехал в Трансильванию. Ему нужно было понять, что являлось самым важным в этом запутанном клубке событий.

Итак, он организовал исторический симпозиум в городе, где родился Дракула, как предлог, чтобы вернуть меч, которым был так одержим его дед. В память о том, какое значение меч имел для старика, и о том, что он, Чарльз, унаследовал эту одержимость в тот самый день, когда исчез его дед.

В Сигишоаре он встретился со странным человеком, которого кто-то ранил. Этот человек сказал, что он ему вроде как родственник, что он хорошо знал его деда и даже бывал в его доме в Вирджинии много лет назад. Этот человек пришел в его номер, истекая кровью, и принес с собой коричневую папку вместе с невероятной историей. К примеру, он заявил, что Влад Колосажатель профинансировал создание станка Гутенберга на деньги, полученные от Скандербега, национального героя Албании, затем спрятал послание в копии — точнее, в первом экземпляре — отпечатанной на нем библии. Истекающий кровью мужчина понятия не имел, что это за послание, но оно было настолько важным, что некая группа людей пыталась отыскать его на протяжении последних пятисот лет. И эти люди были готовы на все, включая самые жестокие убийства, чтобы завладеть книгой.

В Трансильвании неизвестная женщина вручила Чарльзу короткую записку. Эта записка направила его в собор Святого Вита в Праге, где, сумев разгадать скрытый в стихотворении Агриппы д’Обинье шифр, он украл алтарный покров из капеллы святого. На покрове масонским кодом было вышито некое сообщение. С помощью этого сообщения он нашел меч, по всей видимости, тот самый, который султан Мурад Второй подарил Владу Колосажателю, когда отправлял его — в нежном семнадцатилетнем возрасте — вернуть румынский трон. Согласно легенде, отец Влада передал меч и медальон ордена Дракона некоему Казану, а тот доставил их его сыну в Стамбул. И теперь, как к своему огромному изумлению выяснил Чарльз, меч оказался настоящим.