рухнул»328! Брёвнами в меня сейчас кидался, представляешь! Да вон около бани! Прицельно кидал падла! Устал уворачиваться! А там поленья печку топим которыми! В голову бы прилетело и до свиданья! Прощай не встретимся! Так он так обиделся что не попал, что сказал иди и лезь в погреб! Вообще мне ещё там сказали вещи брать тёплые с собой, вот я и взял… – Узел указал на пакет в своих руках и продолжил свой проговор о наболевшем.

Выслушав внимательно своего товарища, мысленно прорисовав в ярких красках все обозначенные им события и прожив в полной мере его рассказ Доктор внутри ликовал! Он благодарил всех Богов, что принял правильное решение и не вернулся в резиденцию Самодура. Ведь произошедшее с Узей было далеко не единичным случаем, а из раза в раз повторяющейся практикой, от которой никто не был застрахован. Узла он, конечно, поддержал, лишь немного поиронизировав, да и то, больше для того, чтобы заставить его взглянуть на ситуацию с другого ракурса и улыбнуться. Было понятно, что никакого трюма не предвидится, а постанова с погребом указывала всего лишь на то, что Фима резвился, разгоняя скуку и тоску.

На начало лета пришёлся очередной смотр-конкурс деревенской самодеятельности. Активная подготовка к этому празднику коллективной песни началась ещё в конце весны и Док, как и все остальные участвовал в репетициях, проходивших на Втором доме. У них был подготовлен номер с Евсей и Тюменцем на тему очередного неподражаемого шедевра отечественного шоу-бизнеса «Вите надо выйти». После взаимного перемещения Инженера и Доктора с дома на дом было решено, дабы не ломать репертуар всё оставить по-прежнему, то есть Инжик должен был петь и танцевать с Первым домом, а Док – со Вторым.

В жаркий июньский погожий день вся деревенская братия была собрана в ограде Первого дома. На улицу выставили лавки, что последнее время практиковалось даже для проведения лекций. В гости понаехало изрядное количество гостей, кто-то из заслуженных Анонимных даже спикернул рассказав, как водится по обычной схеме о своей былой нелёгкой доле в употреблении и последующими за этим суровыми временами непростой борьбой со злом и «нищей трезвостью». В качестве хэппи-энда для мотивации слушателей прихвастнув нынешним внутренним и внешним благополучием выступающий ответил на стандартные для подобных мероприятий вопросы реабилитян.

И вот когда дело подошло к концерту Чемпион Евся тщательно отводя глаза в сторону сообщил, что оказывается, сам Вождь очень не любит песню про Витю и поэтому их номер исключён из программы выступления. Доктору было абсолютно до фонаря по какой причине ему не придётся кривляться в очередной раз уподобившись дрессированной мартышке, и он просто облегчённо выдохнул. Но опасаясь какого-либо подвоха со стороны лечебной команды старый нарк вышел на общую заключительную песню Перводомников и честно отстоял на заднем плане опустив свою голову в бейсболке вниз делая вид что читает текст с листочка и нешироко беззвучно открывая рот.

Турист и Фестиваль (многошаговые беглецы)

Пришло время отдельно рассказать и порассуждать об особой категории пациентов реабилитационного центра «Северное сияние» этаких всезнающих и всё понимающих покорителей Центров, а по-простому многократных неисправимых срывников. Их неугомонного брата и так было вполне достаточно по приезду Доктора в деревню, но лето того года ознаменовалось сбором яркой плеяды реабилитационных «звёзд» в одном месте. Каждый из них носил собственную шкурку-образ либо пользовался целым набором опробованных, отточенных и отполированных до мельчайших нюансов масок. Но общим, что их всех объединяло было собственное непоколебимое авторитетное мнение программного эксперта высшей категории и сравнение «Сияния» с другими центрами в форме эпических баек.

В подавляющем большинстве случаев эта разношёрстная с виду публика и вела то себя по приблизительно одинаковому сценарию. В отличие от новичков они прекрасно понимали, что от них требуется и сразу активно встраивались в коллективную жизнь отдавая или посвящая часть себя группе, коллективным интересам или демонстрируя какую-то свою изюминку. В преобладающем своём большинстве с программными новичками они не церемонились и подавляли их на читках и прочих групповых мероприятиях. Конечно, во всех правилах бывают исключения и им поневоле приходилось принимать во внимание опытных возрастных мастодонтов Первого: ушлого Боцмана и образованного Доктора, которые особо не напрягаясь могли в пять секунд указать этим неудачникам по жизни их истинное место в пищевой цепи.

Каждый вновь приезжающий «Программный термит» считал своим долгом вступить в словесную баталию с дяденьками, как называл старших товарищей Волк. В этом случае либо его упреждали свои же рецидивисты чтобы многошаговый знаток не пылил и угомонился пока не поздно, либо он подвергался изнурительному повторяющемуся изо дня в день глумлению и доходчивому объяснению, разумеется, с привлечением Программного инструментария простой общечеловеческой истины, о том, что яйцам куриц не учить.

В части сравнения с другими Центрами эти деятели реабилитационного движения либо бравировали опытом пребывания в каких-то «полуконцентрационных ребах» особого режима либо начинали соловьями заливать об отсутствии духовности в данном заведении. Как не покажется странным, но глядя на этих в большинстве своём паталогических лгунишек главный герой был целиком и полностью согласен с Глебом Валерьевичем, который регулярно посылал подобных жаждущих особой проникновенной духовности персонажей поискать её бегом с баллоном по деревне или полдня с ведром у выгребной ямы.

Не упоминая заслуженных срывников из этой касты, к которым Док уже привык и даже подружился с некоторыми из них к началу лета на Первом образовалось трое новых для главного героя – этаких «МегаШагоМеринов». Мелкий, но жилистый, шустрый и озорной слегка пучеглазый Фестиваль приехал ещё по весне в последние дни перед переводом старого нарка на Второй. Доктор тогда так и не понял, что это за гусь, прячущийся за бесконечным потоком мудрёных словечек, не несущих никакого смысла кроме сбивания собеседника с толку. Белобрысого Фестика хорошо знали местные завсегдатаи и он рассказывал всем трогательную историю о том, как один раз покурил растительных ХВ и сам решил сдаться на «переделку». Этот опытный боец демонстрировал активную жизненную позицию и готовность участия в любых мероприятиях, отдавая предпочтения спортивным.

Валерон представлял собой полную противоположность Фестивалю, несмотря также на наличие определённой выпуклости глаз. Это был относительно молодой, но мрачный, постоянно ворчащий, брюзжащий и чем-то недовольный темноволосый всеядный торчок ростом чуть выше среднего с полным набором хронических наркоманских болячек считавший себя чёрным поясом в Программе. Он был знаком с Вмазуром по прежним командировкам в подобные лечебные заведения, а привезли Валерона в одной машине с Бжиком с другого Центра, где они полгода вместе с мелким алкашёнком