на объект так это обработали друг друга хозным репеллентом из баллончика и заварили чаю с помощью розетки, выведенной в дровянике и большого кипятильника, которым невесть, где разжился Боцман за время отсутствия Дока на Первом. Чаёк был не хозный, но главный герой знал, что его товарищ частенько выезжал в город, как здесь было принято говорить «по делам AN», поэтому глупых вопросов откуда это богатство не задавал. Разговевшись «чернильцами» и покурив, бригада приступила к сельхозработам неспешно обсуждая между собой насущные реабилитянские темы: сроки, работы, планы и так далее.

Вот тогда впервые и начал приоткрываться по крайней мере для Доктора загадочный Турист. Критикуя «Северное сияние», он начал делиться реабилитянской мечтой о каких-то богатых центрах на Черноморском побережье куда его якобы звали консультировать. «Наверочку»329 запустив тему с недавним избиением Фестика и выслушав очередную порцию критики в адрес Центра с повторением рассказа Фестиваля о его достижении в виде добровольной сдачи в плен Док услышал всё что ему было нужно и больше вопросов не имел. Без сомнения Турист был ловким хитрым и скрытным манипулянтом, а Фестиваль – лишь инструментом в умелых руках. Как говорится рыбак рыбака за версту чует!

Во второй половине июня наступил День рожденья Боцмана. Он пришёлся на пятницу, когда на радость всем Глеб Валерьевич, приезжавший на показательное мероприятие для проверяющих органов сразу после завтрака, отбыл в город. Ведь там именно по пятницам вечером у него в офисе проходили родительские собрания, где он впаривал несчастным мамашам байки о том, что надо ещё немножко раскошелиться и всё обязательно будет хорошо.

Морской Волк подошёл к собственной сорок второй годовщине появления на свет основательно и ответственно обговорив заранее с Гладковыбритым Духовным Наставником все детали праздничной программы в виде лагмана на ужин, блинчиков со сгущёнкой к вечернему чаю и кинофильма перед сном. С утра его все поздравили от души и принялись усердно ждать завершения дня так как именно во второй его половине всех ждали бонусы трезвости.

Но как оказалось при подсчёте голов дежурным сразу после обливания по завершению хозов всё-таки не у всех их одногруппников были банальные деревенские планы. Не досчитавшись двух человек волонтёр Вава поменялся в лице и побледнел. У Доктора перед глазами мгновенно всплыла картинка с начала хозработ когда он встретился глазами с Туристом на внешнем огороде в районе лестницы на чердак. Несмотря на летнюю жару тот был одет в брезентовую куртку с длинным рукавом и взгляд его был напряжён. При поверке так и оказалось, что ушли Турист и Фестиваль.

На их поиски немедленно выдвинулась бравая солевая четвёрка двумя поисковыми группами: Большой в паре с Беком, которого Лысый Консул начал подтягивать к себе и Евся с Фагундесом, глядя на которых не только у старого нарка возникало сомнение в том, как бы они сами не потерялись насовсем. Боцман очень напрягся по поводу того, что всех заперли в доме и огорчился, переживая по поводу возможной отмены праздника. Главный герой как мог поддержал товарища пояснив тому, что ничего не знает за судьбу фильма, а вот вкусно пожрать Гладковыбритый Духовный Наставник очень даже любит особенно после увлекательнейшей пробежки по лесам, полям и болотам.

Поисковики вернулись ближе к ужину буквально обглоданные оводами со сбитыми в кровь мозолями на ногах. По их рассказам Большой с Беком пробежали около пятидесяти километров, а Фага с Чемпионом спасаясь от кровососов залезли на деревья и сидели, там обнявши стволы словно пара дятлов. Хоть беглецов и не настигли, но все намеченные праздничные мероприятия состоялись в полном объёме. Незначительные неприятности были только у Хама, прощёлкавшего на хозах втеревшийся в доверие дуэт, но это был всего лишь отрицательный опыт, без которого жизнь невозможна.

Приехавший на смену Глеб Валерьевич сообщил, что Фестиваль поехал долечиваться в другой центр, а Турист на самом деле уехал к своему брату в фешенебельный реабилитационный центр где-то на морях. Сразу по приезду Великий Магистр повелел поставить главного героя на дежурство и, прежде чем тот начал его мысленно «благодарить» и проклинать по-отечески напутствовал:

– У группы была очень трудная в эмоциональном плане неделя из-за беглецов, все переживали, те кто их искал сильно устали. Нам надо провести пару дней организованно, но спокойно без лишней нервотрёпки по поводу всяких там секунд на вылет. Я знаю – у тебя это получится как ни у кого другого. И если понадобится какая-либо помощь по дежурству обращайся к ребятам волонтёрам я их предупрежу тебе никто не окажет.

Такого прелестного дежурства у Доктора ещё не было никогда. Всё прошло спокойно без шума и суеты. Ему помогали и с уборкой дома, и с мытьём посуды, а за временем вообще никто не следил. Он тогда и не знал, что это было его последнее дежурство до самого конца реабилитационного срока.

Мотыль и Магуша (слабое звено)

Но в реабилитационном центре «Северное сияние» как и в Библейском Ноевом ковчеге было каждой твари по паре. Помимо матёрых пиратов, бороздящих реабилитационные просторы, хватало и подобных Доктору, то есть тех, кто прям как в детской песенке «…не думал не гадал он, никак не ожидал он такого вот конца». Как правило эти клиенты Центра ровно, как и главный герой на первых порах пребывания, основательно доказывали ошибочность и случайность своего попадания в данное заведение ввиду незначительности или полного отсутствия у них проблем с химическими веществами как таковых. А некоторые из «случайных пассажиров» были до такой степени самобытны, оригинальны и неподражаемы или как здесь говорили «уматны», что заслужили отдельного описания в настоящем повествовании.

Одним из таких персонажей был ровесник Доктора и Боцмана смиренный алкоголик по прозвищу Мотыль. Мотя прибыл в деревню месяца через три после Дока, проживал всё это время со «своими политическими» на Тортуге и был недавно переведён на Первый то ли для придания ему бодрости духа и ускорения написания письменных работ, то ли для ремонта «наладом дышавшей» «Газели». В той прошлой своей жизни Мотыга работал на маршрутке и нормально соображал в «уставшей» отечественной автотехнике. Расположился он на соседнем шконаре на бывшем месте Француза, сам же Дуга спал теперь над ним и поэтому очень не любил скромного и застенчивого Мотю и при каждом удобном случае демонстрировал тому своё превосходство.

Мотыль был обычным неприметным мужичком без каких-либо выдающихся параметров, немного заикающийся и прямо скажем не просто степенный, а порой конкретно «тормозящий на ровном месте». Поскольку Док и Мотя сидели рядом