—А мне будто не нужно?— мой голос гулко отозвался в туннеле.

—Выиграть Битву отрядов — мелочь в общем плане, а общий план — сохранить тебе жизнь. В следующем году ты попадешь на фронт раньше остальных.

Магические огни играли на чеканных чертах его лица, отбрасывая зловещие тени.

—Так вот что будет в следующем году,— повторила я, когда мы вышли на ту сторону и меня тут же ослепил снег. Сугробы по бокам от тропинки стояли выше человеческого роста.— Я попаду на фронт?

—Неизбежно. Неизвестно, сколько Сгаэль иТэйрн выдержат друг без друга. Насколько я понимаю, нам обоим придется пойти на жертвы, чтобы угодить им.

Самому ему это явно не угождало, но я это прекрасно понимала. После трех лет в квадранте и мне бы хотелось убраться отсюда подальше. У меня рухнуло сердце — я вдруг поняла, что скоро буду на его месте: выпускаться, не имея власти над тем, что связь наших драконов определяет будущие назначения.

Я кивнула, не зная, что еще сказать, и мы подошли кПолосе препятствий в дружеском молчании.

—Второе крыло,— отметила я, глядя, как по ней носится отряд из отделения Хвоста.— Уверен, что не хочешь потренировать тут свои отряды?

У него поднялся уголок рта — безэмоциональный фасад дал трещину.

—Когда я был первогодком, тоже думал, что победа здесь — это пик всего. Но на третий год все видишь иначе…— его челюсть напряглась.— Просто скажем, что сами игры куда смертоноснее.

Мы направились к лестнице, выходящей на летное поле, но по ней уже спускались люди, и я шагнула в сторону, уступая им дорогу.

Когда же они приблизились, сердце словно подскочило к горлу, и я вытянулась по стойке смирно. Комендант Панчек и полковник Аэтос.

Спустившись первым, отец Даина улыбнулся мне.

—Вольно. Неплохо выглядишь, Вайолет. Вижу летные линии,— он показал на свои на скулах — те самые полоски, остающиеся от летных очков.— Должно быть, много времени проводишь в воздухе.

—Благодарю, сэр. Да,— я расслабилась, но не до конца.— УДаина тоже все хорошо. В этом году он командир моего отряда.

—Он рассказывал,— усмехнулся полковник с взглядом таким же теплым, как и уДаина.— Мира о тебе справлялась, когда мы были проездом уЮжного крыла в прошлом месяце. Не переживай, на второй год ты получишь право переписки и сможешь поддерживать с ней связь. Уверен, ты по ней скучаешь.

—Каждый день,— кивнула я, подавляя нарастающие чувства, вызванные этим признанием.

Куда проще притворяться, что за стенами никто не ждет, чем страдать без сестры.

Ксейден напрягся, когда с лестницы сошла мама. Вот проклятье.

—Мама,— вырвалось у меня — она обернулась, и мы столкнулись взглядами.

Прошло больше пяти месяцев с нашей последней встречи, и хоть мне хотелось быть такой же сдержанной, как она, так же держать чувства в узде, я просто не могла. Я не такая, как она, как Мира. Я дочь своего отца.

Оценивающим взглядом она смерила меня с ног до головы — взглядом и генерала, и бывшего кадета Басгиата,— и по завершении осмотра тепла в ее глазах не появилось.

—Слышала, у тебя не получается должным образом овладеть силами.

Я моргнула и машинально отступила, словно расстояние спасло бы меня от этого ледяного укора. Впервые я была даже рада, что не манифестировала печать — не дала ей повода хвастаться.

—С таким драконом, как Тэйрн, я ожидала большего,— она выгнула бровь.— Иначе вся эта невероятная и заветная сила будет…— ее вздох стал клубом пара.— Растрачена впустую.

Я изо всех сил боролась с растущим комом в горле.

—Так точно, генерал.

—Впрочем, недавно ты стала темой для разговоров.— Теперь ее взгляд скользнул по моей макушке, и я поняла, что она смотрит на тронутую серебром косу, которую считала меткой проклятия и советовала мне срезать.

—Да?

Она правда меня обсуждает?

—Мы тут все гадаем, какие силы ты получила — если получила — от золотого дракона?— Ее губы сложились в улыбку, которую она-то наверняка считала доброй, но я слишком хорошо ее знала, чтобы поверить.

«Нет,— по всему телу прокатился рык Тэйрна.— Не говори».

—Пока ничего,— я провела языком по растрескавшейся нижней губе. Зима во время полетов не щадит.— Андарна говорит, что перьехвосты известны неспособностью транслировать силу всаднику.

Только передавать напрямую — но об этом я умолчала.

—Вот почему они редко связываются с людьми.

—Даже никогда,— вклинился отец Даина.— Мы, к слову, надеялись, ты попросишь у своего дракона разрешение исследовать ее. Из чисто академического интереса, разумеется.

Мне на мгновение стало дурно. Целая толпа будет тыкать и щупать Андарну боги знают как долго, чтобы насытить свой академический интерес, и они того гляди наткнутся на неизведанную силу молодых драконов. Нет уж, спасибо.

—К сожалению, не думаю, что ее это устроит. Она довольно отстраненная, даже со мной.

—Жаль,— сказал полковник Аэтос.— Мы велели писцам изучить вопрос сразу после Молотьбы, но все, что они нашли в библиотеке о силах перьехвостов,— многовековой давности, что странно, потому что я помню, как твой отец занимался вторым Кровланским восстанием и что-то упоминал о перьехвостых, но я никак не могу найти нужный том.

Он почесал лоб. Мать смотрела на меня с ожиданием, словно спрашивала не спрашивая.

—Сомневаюсь, что он успел закончить исследования конкретно этой темы до смерти, полковник Аэтос. Я даже не знаю, где его записи.

Я сочиняла на ходу. Я-то отлично знала, где его записи,— в единственном месте, где он проводил часы после отбоя. Но что-то в предостережении Тэйрна не давало в этом признаться.

—Какая жалость,— мама выдавила очередную улыбку.— Но рада, что вы живы, кадет Сорренгейл.— Она покосилась в сторону, и ее взгляд тут же обратился сталью.— Пусть даже вы водитесь с более чем сомнительным обществом.

Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо.

Я не могла заступаться заКсейдена и выставлять его слабаком. Не могла даже посмотреть на него, не выдав матери, кому на самом деле верна… не выдав это самой себе.

—Мне казалось, что эти вопросы мы уладили годы назад,— сказал Ксейден тихо, но я чувствовала, что он натянут как струна.

—Хм,— мама повернулась к цитадели, не скрывая чистейшего пренебрежения.— Постарайтесь освоить хоть какую-нибудь печать, кадет Сорренгейл. Не позорьте свой род.

—Так точно, генерал.— Ее неформальная фразочка ощущалась тяжелее, чем я готова признать, подкашивала уверенность, которую я выстраивала почти восемь месяцев со скрупулезными стараниями.

—Рад был тебя видеть, Вайолет!— Отец Даина на прощание одарил меня сочувствующей улыбкой, аПанчек вообще не обратил внимания, стараясь угнаться за мамой.