– Точно уходят!

– Нету никого!

– Можно бы и в контратаку…

– Ты же не на войне…

– Товарищ полковник, - Тимофей вопросительно взглянул на Безносова.

– Ждем. Если действительно уйдут, выйдем, проверим… через десять минут.

– Альфа и омега, - вдруг прошептал Федор, подползая к Соловьеву. - Ты, красный и фиолетовый! - он схватил Андрея за плечи и встряхнул. - Ты понял? Ты наконец-то понял?! Слышишь меня?!

– Уйди, - слабо ответил Соловьев.

– Федя, аккуратнее надо с ранеными, - на выручку Андрею пришел Сноровский. Он зацепил Куриловича за воротник и оттащил в сторону. - Чего ты разошелся? Мы и так все поняли…

– Она ушла, - прошептал Соловьев. - Тень ушла…

– Ну, в этом я сомневаюсь, - Иван Павлович присел рядом с Андреем. - Но очевидно, что именно такой вариант неприятен Тени, и именно на это намекал твой Некто. Вот почему Сущность устроила «черный ноябрь». Она хотела, чтобы мы увязли в драке с келлами. Она стремилась не допустить продолжения наших экспериментов с единым сознанием.

– О том же говорили и сами келлы, - добавил немного успокоившийся Федор. - Помнишь, «если бы у нас был такой, как ты»… «ты и альфа, и омега»? Это был намек на замкнутый круг разумов! - Курилович снова начал возбуждаться. - Намек на то, что Тень бессильна против такого варианта! Что надо было не останавливаться, тогда, в Управлении, а развивать эту мысль до конца! Понятно, что тогда-то мы думали о вещах более простых - вторжении келлов, воротах…

– Мы и не могли думать иначе, в этом расчет Сущности был верен, - заметил Безносов.

– Вывод - чем крупнее симбиоз разумов, тем меньше шансов у Сущности! - подытожил Сноровский. - Так?

Он взглянул на Соловьева. Тот согласно прикрыл глаза и прошептал:

– Жаль, что поздно… мы это поняли…

– Нет! Ничего еще не поздно! - горячо возразил Федор. - Тень попалась на ситуации, то есть показала, каким образом она мыслит, а это уже реальная пища для практических выводов! Я загружу информацию в «Вектор», и он просчитает все ее ходы!

– Поздно, - Андрей расслабился и затих.

– Что с ним?! - встревоженно спросил Безносов. - Он дышит?

– Пока да, - прощупав на шее Соловьева слабый пульс, ответил Иван Павлович. - На стол его надо, срочно…

– На кухонный?

– На операционный. Вскрытие всегда успеем сделать…

– Не довезем, - пробормотал Тимофей, поддерживая готовую рухнуть Веру. - Его сейчас встряхнешь - и все, склеит ласты наш феномен…

* * *

* - Обидно, - прошептал Соловьев, вновь приходя в сознание. Он обвел окружающих мутным взглядом и слабо улыбнулся.

Рядом с ним сидели Вера и Сноровский. Безносов, Тимофей и Федор обсуждали что-то, стоя чуть в стороне.

– Что? - Вера склонилась над ним и провела ладонью по волосам.

– Обидно, - повторил Андрей. - Теперь Тени никто не сможет помешать… Она захватит мир…

– Справимся, - заверил Сноровский. - Ты меня извини, но без тебя мы это сделаем так же хорошо, как с тобой.

– Вы намекаете на то, что я стал ее подручным? Да, получилось скверно. Хотел как лучше, а вышло… наоборот. Только вы не правы, Иван Павлович. Если единственное, что может остановить Тень, - это объединение разумов, значит, без меня у вас ничего не получится.

– Найдем другого феномена, - Сноровский похлопал его по руке. - Пока ты выздоравливаешь, он тебя подменит.

– Не найдете, - возразил Андрей. - Только время потратите. Будьте реалистом, Иван Павлович…

– Что ты предлагаешь?

– Безносов говорил, что эти способности есть в каждом и их можно… раскрыть… Давайте попробуем.

– Давайте, - легко согласился Сноровский. - Кого будем пробовать?

– Вас…

– Самоотвод. Старый я для таких откровений и вредный.

– Тогда полковника…

– Нет, Соловьев, - Безносов слышал их разговор, хотя по-прежнему поддерживал беседу с Тимофеем и Куриловичем. - Каждому свое. Нельзя человеку разрываться между делами. Так ведь и на самом деле в лоскуты порваться можно. Я не кандидат, да и мозги уже несвежие. Вот Женя был…

– Тимофей?

– С его психикой даже галлюциногенам не справиться. Ты скорее в ящик сыграешь, чем растормошишь его скрытые способности.

– Федя, ты?

– Я, Андрей Васильевич, прагматик, - Курилович нервно поправил очки. - У меня мышление не то. Мне бы по профилю… с машинами, вроде «ВТ» или Коро. Я бы с удовольствием страховал вашего… заместителя, но сам - увольте.

– В таком случае я не знаю, - Соловьев прикрыл глаза.

– Я могу, - тихо предложила Вера.

Андрей открыл один глаз и удивленно покосился на девушку.

– Я понимаю, что ты меня совсем не знаешь, что я женщина… Но я справлюсь, вот увидишь.

Соловьев перевел взгляд на Сноровского, и тот кивнул.

– Не «тунгусов» же к этому делу привлекать… Хотя вон Дохлый тоже не прочь пофилософствовать на тему всяких там Проклятий.

– Дохлый мне самому нужен, - отрезал Безносов. - Вы у нас аналитики, вот вы и разбирайтесь…

– Сеня, это же серьезное дело, не наше личное, а всемирного масштаба! - Иван Павлович взмахнул рукой. - Принципиальный вопрос!

– Лучше женщин с принципиальными вопросами никто не справляется. Они их не рассусоливают, а сразу ставят ребром. Тронул за коленку - веди в загс. Так что не волнуйся, пан Иван, судьба мира в надежных руках. Так, Вера?

Она вместо ответа с осуждением покачала головой и наклонилась к Соловьеву:

– Ты знаешь, как это сделать?

– Нет, - он с трудом сфокусировал взгляд на ее лице. - Но я попытаюсь… Только если тебя стошнит, то постарайся сделать это в сторону…

– Шутишь, значит, выживешь, - вспомнила Вера слова Пашкова.

– Я отдам тебе все, что знал, видел и слышал. Все знания и опыт, а ты уж сама решишь, как с ними поступить. Надеюсь, среди всего этого хлама окажется и сигнал, который разбудил во мне этот проклятый талант… Поцелуй меня…

– Зачем? - девушка отпрянула.

– Так надо! - строго прошептал Андрей. - Не спорь.

Она наклонилась и прикоснулась к его щеке, но Соловьев чуть повернул голову, и поцелуй получился настоящим, в губы. Долгим и приятным. Вера быстро поняла, что целоваться было необязательно, но отступить уже не могла.

В ее сознании начала раскручиваться растущая с каждой секундой спираль из незнакомых ощущений, чужого опыта и спрессованной в упругие сгустки информации. Образы, мысли и переживания тысяч людей заполнили ее разум. Бурлящими потоками полились чувства и эмоции. Накатили и отхлынули волны смешанных, сумбурных воспоминаний. Вера тонула в океане чужих слез, радостей и желаний. Они переполняли ее, мучили, жгли, терзали, окатывали ледяной водой и снова обжигали… Время остановилось, а пространство исчезло. Вера была всем и ничем. Многотысячной толпой и одиноким путником, существом и пустотой, тяжелым зарядом из миллионов мыслей и легковесным, праздным пустословием. Где-то вдали, в бесконечности пустоты, зажглась едва различимая искра. Вера невольно протянула к ней руки и услышала мелодичный сигнал. Словно где-то рядом зазвенели в унисон сотни колокольчиков…