Фельдмаршал Роммель, незадолго до начала вторжения, изменил привычное расположение войск, которое вместе со службами тыла занимало в глубину большую территорию. Теперь войска сосредоточились на узкой, едва достигавшей 10 км по фронту полосе, тянувшейся вдоль побережья. Так называемый «сухопутный фронт» должны были защищать резервисты, обозные и службы тыла, в то время как «прибрежный фронт» должны были удерживать боевые части. В результате обеспечение войск и линии связи в тылу в отсутствие солдат, лишившись защиты, оказались под угрозой нападения партизан. Я нес ответственность за свой участок берегового фронта и мог самостоятельно принимать решения в случае начала боевых действий. У меня было право учредить военно-полевой суд. Согласно всем предыдущим приказам против повстанческого движения и партизан следовало предпринимать строжайшие меры.

Одновременно с высадкой союзников в Нормандии прозвучало обращенное к французскому гражданскому населению и переданное по радио воззвание, призывавшее, вопреки всем нормам международного права, к всеобщему сопротивлению немецким оккупационным войсками. Тогдашний французский президент престарелый фельдмаршал Петен, отважный защитник Вердена в 1916 г., в своем ответном призыве выступил против таких действий и увещевал французов не принимать участия в предстоявших военных действиях. Несмотря на это, сопротивление вспыхнуло на территории, занимаемой дивизией, прежде всего в Безье и его окрестностях, что привело к тяжелым последствиям. Английские самолеты каждую ночь сбрасывали в нашем тылу все больше оружия, в основном пистолетов-пулеметов, подрывных зарядов, детонирующих шнуров; нам редко удавалось их перехватить. Я отдал приказ полевой жандармерии дивизии обыскивать поезда в Безье в целях обнаружения оружия. Несколько молодых людей с английскими пистолетами-пулеметами, которые ответили на радиопризыв, были задержаны и переданы местным судам полевых комендатур. Население было возбуждено и взволновано этими инцидентами. Несмотря на напоминание о том, что владение оружием будет сурово караться, несколько французов, пользуясь прежним разрешением, устроили в окрестностях Нарбона охоту на кабана, в которой участвовал и один из дивизионных священников. Охотники французы были арестованы полевой жандармерией. Поскольку в Нарбоне не было никакого движения Сопротивления, я посчитал их незнание строгих правил недостаточным для задержания и отпустил их после конфискации оружия. Капеллан получил выговор.

Мы услышали о высадке в Нормандии из сводок вермахта. Это была всего одна фраза: «Оперативные немецкие резервы еще не задействованы». При этом мы еще не знали, что это сообщение касалось нас самих. Вскоре пришел приказ об оставлении обеими дивизиями своих позиций. Относительно 277-й дивизии было сказано: «Может действовать в обороне».

Затем дважды мои подразделения подверглись серьезным нападениям, целью которых было помешать отходу и передислокации дивизии по железной дороге.

В городе Безье с 10 тысячами жителей расположились службы обеспечения и тыла, артиллерийская школа с побережья и полевой запасный батальон. Капитан Штефан наметил участки для ночного патрулирования. Как-то ночью, вскоре после высадки, около тридцати человек из артиллерийской школы, ехавших в двух автобусах под командованием обер-лейтенанта артиллерии, натолкнулись в 15 км к северо-западу от Безье на два грузовика с людьми в гражданской одежде. Поскольку жителям в занятом войсками районе запрещалось ночью передвигаться на транспорте, обер-лей-тенант приказал им остановиться. Он вышел один из автобуса и пошел навстречу грузовику. Он допустил ошибку, не взяв с собой своих людей, которые в случае опасности могли применить оружие. Прежде чем офицер смог подойти к грузовикам, его пассажиры дали залп из пистолетов-пулеметов. Первый автобус сразу же был объят пламенем, среди пятнадцати солдат были убитые и раненые. Упал обер-лейтенант. Солдаты из второго автобуса начали отстреливаться, и партизаны тоже понесли потери. Шестнадцать из них были задержаны и отправлены в Безье. У них с собой было стрелковое оружие, подрывные заряды и детонирующие шнуры. Я распорядился судить их военно-полевым судом, председателем которого был полковник Хамбек, командир 991-го гренадерского полка. Партизан приговорили к смертной казни. Я утвердил приговор. Осужденные были расстреляны. Незадолго до гибели начальника артиллерийской школы и ранения обер-лейтенанта я сам объяснял им, как удобнее проехать в дивизию.

В Капестане, небольшом городке в 3 тысячи жителей, приблизительно в 19 км к западу от Безье, располагалась до образования так называемого «сухопутного фронта» одна из двух санитарных рот дивизии.

Охранять остававшуюся там матчасть роты было поручено унтер-офицеру и ефрейтору. Они видели, как молодые жители Капестана и окрестностей разбирают оружие на рыночной площади при явном одобрении горожан. Затем они взяли с собой продовольственный паек. Вооруженные гражданские сели на два грузовика и покинули город в сумерках. На обоих немецких солдат просто не обратили внимания. Партизанам не повезло, что вскоре они случайно встретили немецкий отряд.

Я доложил о случившемся командующему генералу, который приказал сжечь Капестан дотла. Я поднял по тревоге 991-й гренадерский полк, который уже был готов отправиться в Нормандию, и приказал оцепить город и обыскать все дома, чтобы выяснить, не спрятано ли где оружие. Я сообщил гестапо о своем решении, чтобы дать им возможность захватить известных «маки», главарь которых, видимо, жил в Капестане, центре Сопротивления. Я сам отправился в город и вызвал к себе мэра и командира жандармов. Шеф гестапо отказался дать санкцию на арест этих лиц, поскольку их самих терроризировал «командир Сопротивления». К сожалению, его так и не нашли. Я отказался предать огню город, прибежище партизан, что запрещала Гаагская конвенция. Чтобы очистить Капестан от партизан, я распорядился, чтобы все молодые люди, которым угрожал арест за принадлежность к «маки», были направлены на принудительные работы.

Это было малоприятное зрелище, когда собранных на площади людей окружили плачущие невесты и жены. Как сообщил мне начальник биржи труда, еще раньше из Капестана и окрестностей добровольно на работу в Германию отправились многие жители, и под честное слово, что они вернутся на свои рабочие места, весной 1944 г. были отпущены домой, но, вопреки данному обещанию, так и не вернулись. Уже несколько дней спустя стало известно, что часть жителей, отправленная в Безье, снова вернулась в Капестан из-за недостаточного контроля со стороны биржи труда.

Я поехал в Капандю, чтобы сообщить командованию, что я не выполнил их приказ сжечь Капестан, но решил вопрос другим способом. Со мной согласились.

Достойные сожаления события, имевшие место в Безье и Капестане – именно когда прозвучало воззвание Петена, – были доведены мной до сведения широкой общественности. В результате принятых жестких мер партизанское движение было подавлено. Больше актов саботажа не случалось. Транспортировка дивизии, занявшая две недели, прошла без каких-либо происшествий.

Я передвигался по железной дороге и в маршевых колоннах вместе с начальником оперативного отдела штаба и офицером разведывательно-информационной службы. В Капандю я доложил о себе командованию корпуса, затем в окрестностях