к стаду Христову 33 человека (32 из них в нынешнем 1854 г.) Нигидальцев и Неидальцев (считавшихся подданными Китайского государства), из числа живущих по реке Амгуни, где священник был еще в первый раз. Священник о Нигидальцах отзывается очень хорошо, и потому есть большая надежда на обращение их всех; что подтверждается сведениями, сообщенными мне и с другой стороны, т. е. с устья реки Амура. И священник, Гавриил Вениаминов, в августе отправился к Неидальцам и Самагирцам, по приглашению их; но о последствиях его поездки сведений еще не получено. Чаунский миссионер, священник Аргентов, в поездку свою в 1852 году по отдаленным Чукотским селениям, окрестил 98 человек (о коих, впрочем, им было донесено Иркутскому преосвященному), да в 1853 году окрещено им еще 20 человек.

Поручая себя молитвам Вашего Высокопреосвященства, имею честь быть с сыновнею преданностью и любовью, Вашего Высокопреосвященства, Милостивейшего Архипастыря и Отца, нижайший послушник

Иннокентий, Архиепископ Камчатский.

Ноября 3 дня 1854. Якутск.

Письмо 148

Милостивый Государь, Николай Емельянович.

Виноват, давно уже не писал я Вам. Но отнюдь не потому, что я стал забывать Вас; нет, нет. Некогда было. Хлопотал при постройках монастырских, за неимением мастера, быв сам за мастера.

Диво дивное, неслыханное! из Сибири-из Камчатки новости в Москву и Петербург — и о чем бы Вы думали? о победе, и какой победе! вероятно, Вы уже слышали об этом; но несмотря на то я посылаю Вам выписку из писем, полученных мною из Камчатки, из которых Вы увидите новое, по крайней мере, то, с какими чувствами принимают эту победу сами победители-Герои Камчатские. К тому я прибавлю только, что храм совершенно невредим остался; а Василий Степанович в письме своем, между прочим, говорит: Бог за нас, — не сдобровать врагу. И это правда сущая, как видно и из газет. Слава и благодарение Господу, хранящему православную Россию!

Новостей у нас никаких с Амуру. Писем я давно уже не получал. По посдедним письмам от 20-го августа знаю только, что о. Гавриил уехал к Нигидильцам и Самагирцамътамошним жителям с проповедью Слова Божия, по их приглашению; и более ничего не знаю. И еще другая новость Амурская, для меня крайне интересная и приятная, о которой, надеюсь, порадуетесь и Вы, впрочем Вы, может быть, уже и знаете. Вот что: Катя беременна и в исходе октября или начале ноября-будет матерью, и меня сделает уже настоящим дедушкою.

Я, славу Богу, совершенно здоров, кроме зрения, которое видимо тупеет, так, что вечером никак не могу читать, и пишу с трудом.

Возлюбленной моей сестрице мой искрений поклон, давно уже не слыхал о ней никакой весточки.

Любопытно знать, что теперь думает делать и делает наша Компания. Колоши ее, как нам передано, нейтральны, и следовательно, останутся или, покрайней мере, должны остаться целы. Я думаю, что ныне не будет дивидендов; тем более, что прекрасный корабль ее Ситха попалась в плен подлецам Англичанам. Они не посмотрят на то, что на Ситхе бумаги и флаг были Гамбургские.

Прошу Вас покорно, потрудитесь распорядиться о закупке и пересылке ко мне вещей, означенных в прилагаемом при сем реестре.

Затем, призывая на Вас благословение Божие и на все Ваше семейство, честь имею быть с искреннею любовной уважением Вашим вседоброжелательным слугою

Иннокентий, Архиепископ Камчатский.

Ноября 4 дня 1854. Якутск.

P. S. Деньги, какие будут следовать за вещи, мною выписываемые, прошу перечислить в Якутское Комиссионерство.

Письмо 149

Ваше Высокопревосходительство.

С искреннею, величайшею радоетью честь имею поздравить Вас с дивною, славною и нечаемою победою над сильнейшим врагом, нападавшим на нашу Камчатку.

Прежде всего, слава и благодарение Господу Богу, даровавшему силу и крепость нашим Камчатским Героям, и благословляющему все Ваши благие намерения и начинания! Кто теперь не видит, что если бы Вы не сплыли и не сплавили с собою по Амуру хлеб и людей, то теперь в Петропавловск были бы только головни и пепел. И потому не знаешь, чему более радоваться? открытию ли Амура-столь благовременному, или спасению Камчатки-так ясно доказывающему пользу открытия Амура. Затем честь и слава Вам, как главному виновнику всего этого. Простите меня, если я скажу, что если бы вместо Василья Степановича был или Мишин, или другой искатель этого места, то было бы не то. Правда, и у всех у них храбрости не менее, положим, но деятельности и уменья держать команду далеко не столько. Но что ни говори, а все заключить тем же, чем и начал. Слава Богу за все и про все!

Любопытно крайне, что Ваше Высокопревосходительство намерены теперь делать относительно сохранения Камчатки, людей и славы, защиты, ибо я уверен, что Государь Император вполне предоставит это Вашему Высокопревосходительству, а мне кажется, что гордые и упрямые враги наши, во что бы то ни стало, постараются уничтожить Камчатку.

Наши Якутские дела, слава Богу, пока идут как следует. Меньшим я говорил и советовал не мало, и ручаюсь за них, что они исполнят данное ими слово. Якутску нашему угрожала большая опасность от арестантов, гулявших по городу всю осень-они, говорят, хотели город с одного конца зажечь, а на другом делать, что им угодно. Но Бог спас. Славу Ему.

Катерине Николаевне мой искренний поклон и благодарность.

Призывая на Вас и на все Ваши благие дела, начинания и намерения благословение Божие, честь имею быть с глубочайшим уважением и преданностаю Вашего Высокопревосходительства покорнейшим слугою

Иннокентий, Архиепископ Камчатский.

Ноября 4 дня 1854. Якутск.

Письмо 150

Милостивый Государь, Николай Дмитриевич.

Примите от меня искреннюю благодарность за Ваше письмо ко мне от 23 октября и в особенности за подарок. Многие уже видели портрет, Вами посланный, и не могут надивиться, как похож на подлинник, — разумеется непонимающие еще, что такое фотография. Заказана уже великолепная, по-здешнему, рама, и тогда все, посещающее меня увидят и будут видеть. За сообщение новостей очень благодарю Вас. Слышал я кое-что и прежде Вашего письма, но многое не так. Не знаю, пишут ли Вам о наших новостях, и так ли пишут, как есть. В администрации нашей, слава Богу, пока очень хорошо, и за младших я ручаюсь, что они сдержат свое слово, данное мне. Убийство совершившее открыты, только самый главный-Прокопьев казак-не сознается. — Спасибо Константину Никифоровичу за то, что он Кутузову поручил это дело. Но при всем том, мы с нетерпением ждем чиновника из Иркутска для окончательнаго исследования, — я говорю: мы, т. е. я и все жители, кроме казаков. Замечательны ответы здешних горожан, когда