— Ну… как бы тебе это объяснить… — замялся я.

— Желательно с начала и словами. А там разберемся.

Я вздохнул и постарался припомнить особенности ситуации, виновато посмотрел на ученого и потер лоб.

— Я подумал, что мне просто показалось. А почему не сказал… Вот если бы ты однажды проснулся, и понял, что в тебе что-то не так, что бы ты сделал?

— Например, что не так? — заинтересовался штатный гений.

— Сердце как-то не так работает. Или чувствуешь, как что-то давит на затылок. Или там, я не знаю, руки внезапно посинели. Или в глазах темнеет и никак не проходит. То есть ты понимаешь, что это что-то системное, организм дает какой-то сбой, и по идее надо идти врачам сдаваться, но страшно до слабости в ногах. И когда это состояние проходит, чувствуешь такое облегчение, что никуда не идешь. Прошло и прошло, что на этом внимание заострять.

— А у тебя что-то из перечисленного было? — Тайвин хищно подался ко мне, приподнявшись с постели. — А то ты так говоришь, будто на себе пережил.

— Было, — честно и тихо признался я. — И в глазах темнело, и моторчик сбоил. Вот как раз после того, как показалось.

— А до? — не отставал ученый.

— До… я испытывал странное ощущение. Будто меня больше, чем обычно, словно я вокруг себя ощущаю, как кожей, все на полметра вокруг. И такой подъем душевный, будто на крыльях тебя куда-то несет, и сейчас можешь просто горы свернуть.

— А в этот раз?

— И в этот раз было так же.

— Угу, — кивнул гений. — А оказалось, что не показалось. Примерно я тебя понял. Никакая это не мистика, кошкоглазый. Это один из ресурсов человеческого организма, каким-то образом разбуженный этой планетой, а поскольку у тебя в принципе чувствительность повышенная, ты и тут, похоже, стал первопроходцем. Это надо детальнее изучить, пока население колонии не начало поголовно в себе экстрасенсорные способности открывать.

— А почему ты думаешь, что это не магия какая-нибудь? — на кошкоглазого я не стал обижаться, мне просто было любопытно и немножко разочаровательно, я искренне хотел бы привнести магию в наш бренный мир, хотя бы так. Но отнюдь не был уверен, что хочу становиться эдаким пятидесятидвухгерцовым китом, который не может общаться с сородичами, потому что издает звуки не на обычной для своего вида частоте.

— А потому что присутствуют все признаки срабатывания какого-то адаптационного механизма. Вот как со стрессом. Сначала организм понимает, что попал в стрессовую ситуацию, и выдает спектр неспецифических адаптационных реакций, которые позволяют ему стресс пережить и не получить нервный срыв, а потом адаптационный потенциал истощается, и начинаются уже соматические последствия. И тут налицо задействование какого-то ресурса, его напряжение, использование и истощение, — ученый активно жестикулировал, пытаясь дополнительно на пальцах здоровой руки показать, что и как функционирует. — А если оно работает по схожей схеме, то и магии тут никакой нет, одна наука. Это нужно понять и изучить.

— Хорошо, — с некоторым сомнением согласился я. — Попробуем понять и изучить. Что я должен для этого сделать?

— Как что. Расслабиться и получать удовольствие, конечно, — невозмутимо ответил мне Тайвин, и мне потребовалось несколько мгновений, чтобы понять — это он так шутит. Я отвернулся к окну и снова уставился в темноту.

— Попробую.

— Скажи мне вот еще что. Зачем ты за мной на экватор полетел? — спокойствие и невозмутимость Тайвина, казалось, иглой с усиленным сердечником не прошибешь. Я отвлекся от увлекательного созерцания заоконного ничего и, подумав, ответил и ему, и себе.

— Почуял что-то неладное. Спасти хотел. С тобой и поговорить интересно, и помолчать удобно, и в работе ты полезный. — Я сделал небольшую паузу и вернул ему подколку: — это называется «подружиться». Ты лучше поразмысли над тем, почему ты никому ничего не сказал и рванул по первому звонку к черту на рога. Хоть головой бы подумал, а не… Ладно, пошел я полежу, а то стрессы эти ваши, постполевое напряжение…

Я подмигнул ученому и, внутренне посмеявшись над его несколько ошалелым видом, побрел к себе в палату, незаслуженно брошенную мной на время детективной беготни, ощущая глубокую усталость и полное отсутствие эмоций. Действие стимулятора заканчивалось, и каждый шаг давался все сложнее и сложнее. Завтра буду думать и расстраиваться, а пока пора почтить вниманием реанимацию, я же обещал доктору вернуться. Я и вернулся.

Интерлюдия 15

О бедный, бедный гений!

После очередного спасения Тайвина и того, как я хорошенько выспался и получил заслуженный втык от реаниматолога, долго и очень красочно расписывавшего мне последствия моего недальновидного побега из госпиталя, мне пришло в голову устроить госпитальные посиделки, пока меня не выписали. Я целую пару дней соблюдал все предписания и режим и не рыпался, сейчас же, чувствуя себя намного лучше, решил немножко больничный покой нарушить.

Голова еще кружилась, оставались и призраки слабости, но сердцебиение нормализовалось и настроение, как ни странно, тоже. Я за собой такую особенность знал: у меня будет потом, недели через две-три, заслуженный ответный пинок из личностных недр, когда наконец до всего моего сознания, подсознания и бессознательного дойдет, как до жирафа, какую глобальную пакостную свинью мне подсунула Макс. Нет, ну это ж надо, а! Сам я запрещал себе к ней подкатывать, и