документацией прямо сейчас как подтверждение моей компетентности.

Из второго кармашка появился небольшой кругляшок стального цвета и второй голопланшет. Данные ученый отдал Аристарху, и тот заинтересованно проглядел: на голопроекции, взметнувшейся по велению движения глаз, сначала шла презентация принципиально нового вида маскировки, безыскусно названного «хамелеон», и его возможностей — скрадывает движения, скрывает фигуру и черты лица, что делает бойца практически неузнаваемым, незаметным и может пригодиться в оборонке, затем несколько метров расчетов, графиков, схем и цифр. Небольшой чип ученый, вопросительно глядя на импозантного седовласого джентльмена, после его одобрительного кивка прикрепил на левое плечо ближайшему охраннику, указав тому:

— Нажмите.

Аристарх оценил императивный тон потенциального сотрудника научного отдела и мысленно должность ему выдал. Руководящую. Но следовало юнца побесить и подколоть, чтобы проверить слабые места и окончательно увериться в выборе. Охранник, меж тем, с осторожностью на кнопочку нажал — и его фигура окуталась переливчатым облаком. Реальность «хамелеона» оказалась более многообещающей, чем виртуальная презентация, что руководителю проекта понравилось намного больше, чем все претенциозные обещания ученых мужей, виденные и слышанные ранее.

— Принцип работы?

— Создает голографическое поле с разными оптическими осями, возникает эффект плеохроизма, то есть преломления света по ним с приданием объекту разных оптических свойств… в общем, там все есть, — кивнул юноша на голопланшет.

— Великолепно. — Аристарх Вениаминович был доволен, как кот Шредингера, извлеченный из коробки живым и невредимым, в его жизни случаи спонтанного решения глобальных проблем можно было пересчитать по пальцам. — Что ж, каков уровень ваших притязаний?

— Руководство научной секцией миссии. — И молодой гений выжидательно уставился на руководителя проекта.

Аристарх отметил про себя, что надо обратить внимание на более широкий круг кандидатур, нежели исключительно военные кадры, например, на того автора статьи про скорпикору следует посмотреть поподробнее, и заметил:

— А у вас грандиозные планы, голубчик. А если нет?

— Тогда… пойду куда-нибудь еще. — запасного плана у молодого дарования не было, он поставил на карту, судя по всему, все, что мог. Аристарху это легкое авантюрное безумство пришлось по вкусу, и он принял решение.

— Аристарх Вениаминович. — И он протянул бледному от пережитых потрясений юноше руку. Тот крепко, без благодарностей и лишних восклицаний, ответил на рукопожатие.

— Тайвин Дин.

— Приходите завтра оформлять документы. Я предупрежу на входе. И кстати, кого-то еще столь же… увлеченного можете посоветовать?

— Вот так если сходу… Александр Николаевич Санников. Талантливейший специалист, правда, я еще на третьем курсе в Межпланетке учился, когда он уволился. То есть… года три назад я его видел. Но вы-то сможете найти.

Аристарху Вениаминовичу такой поворот дела решительно понравился, и первая зацепка на утверждение дарования на законное место появилась: Межпланетарный университет под эгидой Всемирной ассоциации наук — великолепная кузница кадров. Только эти золотые крупинки надо было найти, просеяв песок сквозь сито жестких предписаний проекта, да держать это сито было некому. Но теперь, когда для сита отыскались надежные руки, он-то своего не упустит и, будучи непосредственным начальством, выжмет из гения всю мощь интеллекта на благо проекта и миссии, за ночь откопав на самородок всю нужную информацию и утвердив в должности.

— Да, и вот еще что. У меня небольшой врожденный порок сердца. Он меня не тревожит и жить не мешает, но по медицинским показаниям в космос могут не пустить. Поможете?

— Что-нибудь придумаем, — обаятельно улыбнулся ему будущий начальник.

Молодой человек улыбнулся в ответ и отправился домой — с его стороны половина дела была сделана, но это была лишь разминка и затишье перед основным сражением.

— Таких, как ты, опасно пускать в космос! — первым делом, узнав о решении сына посвятить жизнь науке неизвестно где и с кем, наорал на него отец, авторитетный специалист в области звукоинженерии и ответственный глава семейства. — Ты со своей пресловутой гениальностью порядок мироздания можешь поломать!

— А как же мы? Твоя семья? Ты улетишь неизвестно куда и бросишь нас всех тут, меня, папу, брата, сестер? — расстроенно спросила мама, сердце и душа огромной Тайвиновой семьи. — А как же твое здоровье, вдруг ты не долетишь?

Но непреклонную решимость молодого гения нельзя было перешибить слезами и угрозой отстегать суровым ремнем по заду, перегнув через колено. И, выдержав шквал волнений, восклицаний и небольшой слезоразлив, он собрал нехитрые пожитки, обозначив время: завтра, ровно в восемь, семья лишится его присутствия в их жизни на неопределенный срок. Ради этого момента он был лучшим все годы учебы, ради новой планеты он взломал защитную систему Министерства межпланетарной обороны и добыл имена, пароли, явки, сделав себе липовый пропуск, и ради нового, кремнийорганического мира и его покорения силой интеллекта шел, обливаясь потом от страха, по коридорам к заветной цели — кабинету руководителя проекта, едва догадываясь, где он мог бы прятаться, с твердым намерением всучить всеми правдами и неправдами свои личные разработки. И он не собирался в угоду семье отказываться от мечты, ведь он рискнул ради неизведанного всем своим будущим. Самим собой.

Утром у него на шее повисли мама, сестренки и младший брат. Ученый скупо обнял каждого, попрощался, подхватил сумку и ушел. Дверь отцовского кабинета так и осталась закрытой.

И вот, взволнованный донельзя, Тайвин стоял точно в девять по местному времени у входа в неприметное здание на пятом транспортном уровне Московского мегалополиса. Здание с заковыристой аббревиатурой в названии, с тремя контурами охраны и контроля всего, чего только можно — и один молодой гений с небольшой сумкой вещей и документами на голопланшете. Возвращаться домой и продлевать агонию прощания