Мрачным финалом этой истории стала публикация журналом Time статьи с тем же заголовком, “Африка на подъеме”, вынесенным на обложку, год спустя после статьи в The Economist. К этому времени Африка уже определенно не была на подъеме. К 2013 году число африканских стран, где рост превышал 5 %, снизилось с двадцати восьми по состоянию на 2010 год до двадцати одной, росло число стран с высоким уровнем инфляции. Африканская история распадалась на отдельные более реалистичные фрагменты, где у разных стран были разные перспективы развития – хорошие, средние и ужасные.

Одним из оснований для оптимизма в отношении Африки после 2000 года стало видимое улучшение качества госуправления. Все больше стран свергали автократов и проводили демократические выборы. Однако к концу десятилетия стало ясно, что на этих выборах к власти едва ли пришли экономические реформаторы. Режим АНК в ЮАР начинал себя изживать; за двадцать лет ему не удалось снизить уровень безработицы, застрявший на 25 %. Его лидер, Джейкоб Зума, подвергался массированным нападкам за использование государственных средств в размере 23 млн долларов на перестройку собственного дома. В Нигерии Гудлак Джонатан, когда-то считавшийся первым незапятнанным президентом страны, стал вызывать вопросы в связи с исчезновением части доходов от продажи нефти и с его взаимоотношениями с мятежными северными штатами, где назревало восстание исламских экстремистов из “Боко харам”. С экономической точки зрения ЮАР и Нигерия служат примером для всей Африки – континента, где проблема с госуправлением везде очень остра. Четыре из пяти лет в 2009–2013 годах лондонская неправительственная организация “Фонд Мо Ибрагима” не могла найти кандидата, достойного вручения премии “Лидер Африки”. Лишь в 2011 году ее получил Педру Пиреш, уходивший в отставку президент маленького островного государства Кабо-Верде.

В условиях слабого руководства многие африканские страны и по другим критериям не блещут результатами. Еще одним кирпичиком в основании тезиса “Африка на подъеме” было представление о том, что вновь избранные лидеры поставят под контроль расточительные правительства. Однако когда разразился кризис 2008 года, обнаружилось, что это были напрасные мечты. Многие африканские государства решились на огромные траты, чтобы смягчить болезненные последствия экономического спада, повышая жалование госслужащим и используя другие способы проявления отеческой щедрости. Если в 2008 году африканских стран, где дефицит превысил 3 % ВВП (уровень, который многие эксперты признают опасным), было всего одиннадцать, то в 2013 году – уже двадцать.

В то же время мало кто из африканских лидеров пытался с помощью капиталовложений справиться с зависимостью своих стран от легких доходов от продажи нефти и других сырьевых товаров. В 2000–2010 годы совокупный экспорт из Африки и Азии вырос на 500 %, но в Азии около 400 % роста были обусловлены увеличением объема экспорта, то есть поставками большего количества автомобилей, оборудования и других промышленных товаров. Африка же процветала за счет мирового прилива цен на сырье: около 400 % роста ее доходов от экспорта были связаны в основном с ростом цен на такие сырьевые товары, как какао, кофе и нефть. В регионе было сделано мало новых инвестиций в предприятия обрабатывающей промышленности. В африканских странах, расположенных южнее Сахары, половину ВВП приносят сырьевые товары, а промпроизводство снижалось с 16 % ВВП в 1990 году до 11 % в 2014-м. Такая деиндустриализация – процесс прямо противоположный тому, что нужно развивающимся рынкам для стабильного роста и создания процветающего среднего класса.

“Подъем” таких экономик должен был прекратиться с падением цен на сырье, что и случилось в 2011 году. Когда цены на золото, железную руду и многие другие сырьевые товары начали падать, многим африканским странам становилось все труднее сбалансировать государственный бюджет и счет текущих операций. Как мы видели, если дефицит счета текущих операций держится на уровне 5 % ВВП в течение пяти лет подряд, это предвещает потенциальный валютный кризис. Все больше африканских стран оказываются в этой опасной зоне и начинают испытывать трудности с выплатой внешнего долга. В 2014 году несколько африканских стран, включая Мозамбик, Замбию и Гану, для сведения баланса были вынуждены обратиться в МВФ за получением новых кредитов или продлением срока выплат по старым.

Особое разочарование вызвали проблемы Ганы, потому что ранее эту страну превозносили как ярчайшую звезду Африки, а теперь – с высокой инфляцией и большим внешним долгом – ее показатели были хуже показателей таких аутсайдеров, как Замбия. Во время своего визита в Гану в 2012 году американский президент Барак Обама хвалил “замечательную” историю ее экономического успеха, достигнутого благодаря ее просвещенному руководству. Однако, как отметил в своей колонке в Bloomberg View Адам Минтер, в том же году регулярные отключения электроэнергии породили в экономике Ганы хаос. Жилые дома и офисы оставались без электричества на восемь часов в день, магазины закрывались, а бизнесмены были вынуждены искать гостиничные холлы с запасными генераторами. Подъем Ганы оказался гораздо менее стабильным, чем казалось сторонним наблюдателям, поскольку опирался на растущие цены на нефть, золото и какао. Когда в 2014 году эти цены рухнули, экономический рост замедлился до самого низкого уровня за двадцать лет, вынудив Гану идти с протянутой рукой в МВФ за экстренной ссудой в размере 900 млн долларов.

Но есть в Африке и светлые пятна. Ни один регион такого масштаба не может быть полностью “безнадежным”. На подъеме находится расположенная на берегу Индийского океана группа стран, включающая Уганду и Кению. Здесь с помощью Восточноафриканского сообщества, нового регионального общего рынка, начинает расцветать местная торговля. В отличие от многих других африканских стран, Кения и Уганда импортируют множество сырьевых товаров, и, соответственно, падение цен на нефть и другое сырье принесло им выгоду. Их счета текущих операций были в дефиците, но деньги, которые они тратили на импорт, не шли на покупку бесполезной роскоши, а вкладывались в покупку станков, оборудования и других средств производства, которые могли бы помочь будущему росту. Президент Кении Ухуру Кениата является одним из самых многообещающих лидеров континента. Он пришел к власти в 2013 году, и – несмотря на международное расследование в отношении его роли в прошлых межплеменных столкновениях – заслужил признание кенийцев умелым управлением экономикой. Хотя шумиха вокруг африканского континента за последнее десятилетие поменяла направление на сто восемьдесят градусов – от “безнадежности” до “подъема”, – правда всегда была сложнее: многоуровневый сюжет с пятьюдесятью тремя национальными историями, где часть стран на подъеме, а часть – почти безнадежна.

Преобладающий прогноз того, какие страны идут на подъем, а какие приходят в упадок, обычно оказывается неверным, потому что опирается на экстраполяцию последних трендов – чем дольше длится период роста, тем большее восхищение вызывает страна. Зачастую для этого восхищения находят убедительное, хотя и упрощенное обоснование. Лучшее средство от таких обманчивых привязанностей – проверка любимца СМИ относительно всех критериев, предусмотренных правилами. Самое главное – помнить: чем дольше длится рост, тем менее вероятно, что он продолжится. Если страну сильно хвалят, то вряд ли в ближайшие пять-десять лет ее ждут хорошие экономические перспективы. С другой стороны, наиболее ненавидимые страны обычно подвергаются всеобщей критике в связи со взрывом политического протеста или финансовым кризисом, вскрывшими серьезные проблемы, устранение которых займет некоторое время. А после того как пострадавшие от кризиса страны уйдут из сферы внимания СМИ и вольются в ряды стран забытых, у них появится шанс снова стать героями историй успеха. Для любой страны самый перспективный вид шумихи – полное ее отсутствие.