Дженет фыркнула:

– Мостовик, она в один миг тебя сбросит, и ты разобьешь себе макушку. Седоки ей не по нраву.

– На ней седло.

– Чтобы привыкала.

Кобыла в загоне прошла легким галопом еще один круг и замедлилась.

– Не нравится мне твой взгляд, – сказала ему Дженет, разворачивая своего зверя в сторону. Ее лошадь нетерпеливо переступала копытами, словно желая поскорее побежать.

– Я попробую. – Каладин двинулся вперед.

– Да ты и сесть на нее не сумеешь, – крикнула вслед Дженет. Она наблюдала за ним с опаской, словно ей любопытно было узнать, что он сделает. Впрочем, Каладину показалось, что она больше переживает за безопасность лошади.

Пока Каладин шел, на его плечо приземлилась Сил.

– Это закончится так же, как на тренировочной площадке для светлоглазых, верно? – спросил он. – Я буду лежать на спине, смотреть в небо и чувствовать себя по-дурацки.

– Возможно, – беспечно согласилась Сил. – Так почему же ты это делаешь? Из-за Адолина?

– Вот еще! Князек пусть идет в бурю.

– Так почему же?

– Потому что эти существа меня пугают.

Сил явно растерялась, но Каладину происходящее казалось очень логичным. Бурегреза, тяжело дыша после пробежки, посмотрела на него. Их взгляды встретились.

– Клянусь бурей! – раздался позади возглас Адолина. – Мостовичок, даже не думай! С ума сошел?!

Каладин подошел к лошади. Она отпрянула на пару шагов, но позволила ему коснуться седла. И потому юноша, вдохнув еще чуть-чуть буресвета, прыгнул ей на спину.

– Преисподняя! Что… – закричал Адолин.

Это было все, что Каладин услышал. Благодаря буресвету он прыгнул выше, чем мог бы прыгнуть обычный человек, но его цель не стояла на месте. Держась за луку седла, он попытался закинуть одну ногу на спину лошади, но та начала брыкаться.

Тварь была неимоверно сильной – это особенно впечатляло по сравнению с Веточкой. Одного удара копыт хватило, чтобы Каладин едва не вылетел из седла.

Быстро проведя по нему рукой, он перелил часть буресвета и приклеил себя. Лошадь легко сбросила бы его со своей спины, но теперь парень болтался туда-сюда, как тряпка, которая зацепилась за седло. Каким-то образом он сумел дотянуться до лошадиной гривы и вцепиться в нее; теперь оставалось только стиснуть зубы и попытаться не дать растрясти себя до потери сознания.

Конный двор превратился в размытое пятно. Он слышал лишь биение собственного сердца и грохот копыт. Проклятый зверь двигался словно сама буря, но Каладин держался в седле крепко, как прибитый гвоздями. Прошла целая вечность, пока лошадь не успокоилась, тяжело дыша и с пеной у рта.

Перед глазами у Каладина прояснилось настолько, что он увидел нескольких мостовиков, которые подбадривали его, держась на безопасном расстоянии. Адолин и Дженет, оба верхом, уставились на него со смесью ужаса и трепета. Каладин ухмыльнулся.

А потом Бурегреза сбросила его одним сильным движением.

Он и не заметил, что буресвет в седле иссяк. В точном соответствии со своим ранним предчувствием Каладин оказался лежащим на земле в полубессознательном состоянии. Он смотрел в небо и мучительно пытался припомнить последние несколько секунд своей жизни. Рядом с ним закопошились спрены боли – оранжевые ручки, так и тянущиеся что-нибудь схватить.

Над Каладином склонилась лошадиная голова с бездонными темными глазами. Кобыла фыркнула на него. От нее пахло влагой и травой.

– Ах ты, чудище! – пробормотал Каладин. – Дождалась, пока я расслаблюсь, и только потом скинула!

Кобыла опять фыркнула, и парень против собственной воли рассмеялся. Буря, до чего же хорошо! Он не мог объяснить причину, но то, как пришлось цепляться за жизнь, чтобы не погибнуть по вине брыкающегося зверя, его весьма взбодрило.

Когда Кэл встал и отряхнулся, сквозь толпу зрителей пробился сам Далинар с мрачным лицом. Каладин и не понял, что великий князь по-прежнему недалеко. Далинар перевел взгляд с Бурегрезы на своего капитана и выгнул бровь.

– Сэр, на тихой лошади врагов не догонишь, – сказал Каладин, салютуя.

– Да, – согласился Далинар, – но, как правило, для начала новобранцам выдают… тупое оружие, солдат. Ты в порядке?

– В полном, сэр.

– Что ж, похоже, твои люди учатся охотно. Я дам официальное распоряжение. Ты и пять выбранных тобой человек будете приходить сюда каждый день и практиковаться в течение пары недель.

– Да, сэр.

Он найдет время. Как-нибудь.

– Хорошо, – продолжил Далинар. – Я получил твое предложение по поводу патрулей за пределами военных лагерей и решил, что оно выглядит неплохо. Отчего бы тебе не приняться за дело через две недели, взяв с собой лошадей, чтобы попрактиковаться в полевых условиях?

Дженет сдавленно охнула:

– За пределами города, светлорд? Но… бандиты…

– Дженет, лошади нужны, чтобы приносить пользу, – напомнил великий князь. – Капитан, вы ведь позаботитесь о достаточном количестве людей, чтобы защитить лошадей, не так ли?

– Да, сэр.

– Отлично. Но вот эту не берите. – Далинар указал на Бурегрезу.

– Э-э… слушаюсь, сэр.

Князь кивнул и двинулся прочь, махнув кому-то, кого Каладин не видел. Юноша потер ушибленный локоть. Остававшийся в его теле буресвет исцелил голову и иссяк, так и не добравшись до руки.

Четвертый мост направился к своим лошадям, когда Дженет приказала им вновь забраться в седло и приступить ко второй части обучения. Каладин вдруг обнаружил, что стоит возле Адолина, который по-прежнему сидел верхом.

– Спасибо, – проворчал Адолин.

– За что? – спросил капитан, направляясь мимо него к Веточке, – та жевала траву, не обращая внимания на суматоху.

– Ты не сказал отцу, что я тебя подзуживал.

– Я же не дурак. – Каладин запрыгнул в седло. – Я видел, куда лезу. – Он не без труда вынудил лошадь отойти от еды и получил несколько подсказок от конюха.

В конце концов парень снова подъехал к Натаму. Веточка двигалась тряским аллюром, но Каладин почти научился приподыматься в седле в такт с нею – конюхи называли это «строевой рысью», – и теперь его подбрасывало уже не так сильно, как раньше.

Натам наблюдал за его приближением.

– Командир, это несправедливо.

– То, что я сделал с Бурегрезой?

– Нет. То, как ты ездишь. Как будто всю жизнь только этим и занимался.

Он ощущал совсем другое.

– Я хотел еще кое-что узнать про ту ночь.

– Командир, я еще ни о чем не подумал, – возразил длиннолицый мостовик. – Отвлекся немного.