чести семьи. Такими же были для него семья и корни. Теоретически, отстраненно он чуял их титаническую силу, но поскольку сам нормальной семьи никогда не имел, то понять не мог.

Джонни лежал на койке. Возле двери послышалась возня.

– Ну, Берг, как мы нынче себя чувствуем? – фамильярно спросил тюремщик, уперев в бока здоровенные ручищи.

Джонни не ответил.

– Так-так, – вздохнул тюремщик. – Вообще-то я только хотел сказать, что к тебе посетители.

Когда десять минут спустя Джонни вошел в комнату свиданий, там сидели адвокат Ян И. Рана и Х.К.

– Джонни! – Старик обнял его. – Тебе привет от Ханса и большое спасибо за помощь. Он испугался чуток за судьбу книги, но все равно тебе заплатит.

Джонни промолчал.

– Жаль, меня не было на суде, – сказал Рана, – понимаешь, папаша отдал концы. Нет, никакого стресса, он много лет хворал. Вся штука в том, что он вернулся в Пенджаб. На старости лет. – Он тихонько хохотнул. – И когда умер, мне пришлось поехать туда, кое-что уладить. Как раз в то самое время. Но не вешай нос, Джонни, потому что суд этот – сущий скандал. Защитников тебе назначили отнюдь не таких, как Оу-Джей Симпсону[111]. А теперь слушай сюда.

– Ты меня обманул, – сказал Джонни, сурово глядя на Х.К. – Дал мне документ семидесятого года и затеял все это, чтобы меня прищучить.

– Нет, – сказал Х.К. – Совсем наоборот.

– Case in point![112] – сказал Ян И. Рана. – Ведь фактически, пусть даже адвокату третьей инстанции об этом неизвестно, человек, информирующий о неблагополучных обстоятельствах внутри секретных служб, вправе получить юридическую защиту, Верховный суд здесь вполне однозначен. Особенно если информация касается событий пятидесятилетней давности и ныне безопасности страны никоим образом не угрожает. А осквернение захоронения? Это вообще чепуха.

Джонни покачал головой.

– Это конец. Я приму наказание и начну все сначала.

– Отлично, – сказал Х.К., – тут мы одного мнения. Рана?

Адвокат достал из портфеля планшет, положил на стол.

– Поскольку выходить в Сеть здесь не разрешается, – сказал Рана, – я прихватил с собой файлик, который тебе надо увидеть.

Он сунул флешку в гнездо, набрал код и открыл.

Съемка велась в зеленой палатке из тех, какие использовались в Афганистане. Перед камерой сидел Сверре Фалк, в рабочей форме песочного цвета, со смертным медальоном на шее.

Джонни услышал голос.

– Сверре Фалк? Ян И. Рана, вы слышите меня?

– Громко и отчетливо.

– Хорошо. Данный разговор не связан ни с какими действиями, имеющими правовую силу. Это предварительная беседа, учитывающая возможность выступить со свидетельскими показаниями, которые позднее могут подкрепить позицию моего клиента. Понимаете?

– Понимаю.

– Где вы находились шестого сентября две тысячи четырнадцатого года?

– В Эрбиле, столице курдской автономии в Ираке.

– С тех пор прошло больше года, почему вы говорите так уверенно?

– Я всегда слежу за датами. И в Курдистан я тогда приехал впервые, вот почему я совершенно уверен, кроме того, я могу подтвердить это авиабилетами и операциями по карте.

– Что вы там делали?

– Мне предстояло передать некую сумму курдскому фронтовому отряду, через связного, с которым я должен был встретиться в Эрбиле. Сумма была довольно крупная. Двадцать тысяч долларов, насколько я помню. Половина upfront[113], половина по выполнении задания.

– Погодите, не все сразу. Кто был вашим связным?

– Его зовут Мираз Барзани, но он больше известен под именем Майк, или NorwegianSNIPER. Мы с ним знакомы по снайперскому отряду. Я связался с ним через фальшивый аккаунт «Инстаграма».

– О какого рода задании шла речь?

– Не знаю. Я привез запечатанный конверт, который должен был отдать Майку, но речь определенно шла о поддержке курдов против ДАИШ.

– От кого вы перед отъездом получили деньги и конверт?

– Его имя Мартенс Магнус, но обычно все зовут его М.М.

– И почему этот М.М. дал вам такое поручение?

– Потому что М.М. – друг семьи, то есть друг моего отца.

– И вы готовы повторить все это под присягой, если понадобится?

– Готов. – В глазах Сверре Фалка мелькнула легкая неуверенность. – Вполне готов.

Рана остановил файл, повернулся к Джонни.

– Сверре Фалк готов свидетельствовать против своего отца. Мы выстроим дело. Но чтобы нам продвинуться дальше, ты должен рассказать, какое задание выполнял тогда в Курдистане.

Джонни закрыл лицо руками, откинулся назад.

– Скажу коротко, деталями займемся позже. Целью был норвежский джихадист Абу Феллах, который угрожал Норвегии и был связан с секцией ИГ «по зарубежным операциям». Находился он в маленькой деревушке недалеко от линии фронта в Северном Ираке. Я изучил карты и спутниковые снимки, установил контакт с американским спецназовцем, добровольцем ассирийского ополчения, который должен был идти со мной… Перелет в Курдистан прошел без проблем. После приземления я забрал в банке деньги, встретился с американцем и получил оружие, которым должен был воспользоваться. Короче говоря, однажды ночью мы перешли линию фронта. Ширина ее примерно метров пятьсот или километр, покрыта густой травой. Мы знали, где стоят посты, и без проблем обошли их. Феллах жил в двухэтажном кирпичном доме, за железными воротами, с караульным помещением сбоку, где дежурил старик-иракец. Американец связал его, а я вошел в дом. Там была собака, пришлось ее пристрелить. Я поднялся по лестнице. Феллах находился в спальне, должно быть, его разбудил выстрел, хотя у меня стоял глушитель, потому что, когда я открыл дверь, он бросился на меня. Я выстрелил дважды – в грудь и в лоб. Его жена кричала как сумасшедшая, когда я уходил. И в коридоре… – Джонни умолк, опустил взгляд. – Там было двое детей, мальчик и девочка, они стояли в лунном свете, держась за руки. Их тоже разбудил шум. Они просто стояли, оцепенев, как маленькие зомби, я пробежал мимо них, по лестнице и наружу, там ждал американец, мы двинулись дальше, но деревня уже проснулась, и когда мы вышли на ничейную полосу, парня подстрелили. Я добрался до той стороны, но тоже был схвачен, не игиловцами, а курдами, которые решили, что я джихадист.

На этом Джонни оборвал рассказ.

– Для полной ясности, – сказал Ян И. Рана. – Ты сделал именно то, что тебе приказал сделать Магнус?

– Да, – сказал Джонни. – Он приказал ликвидировать Абу Феллаха, пока тот не успел нанести Норвегии большого вреда. Так Магнус сказал.

– В армии ты дал подписку ни при каких обстоятельствах не разглашать операции, в которых участвовал, – инквизиторски продолжал Рана. – Ты готов нарушить молчание и рассказать все это на открытом суде?

– Для меня это не нарушение обязательства молчать, – сказал Джонни. – Речь идет о признании в преступлении. Я не верю, что Магнус и те, кого он представлял, вообще имели