Отсутствие настоящей манорной системы и наличие фьефа-ренты не давали возможности перераспределять земельные поместья, что создавало излишки сельскохозяйственной продукции на двух полюсах общества. Знать и крестьянство располагали (за исключением периодов засухи или затяжных дождей) избыточной продукцией сельского хозяйства, превышавшей их нужды. Собрав урожай, создав его запасы на год и оставив посевной материал на следующий год, владельцы больших поместий, то есть монарх и аристократы, пускали остававшееся у них зерно в свободную продажу на рынках. То же самое касалось церковных учреждений, имевших земельные владения. Их доходы и десятина покрывали их потребности, позволяя делать запасы зерна и отправлять его излишек на рынок. Трудно сказать, какая часть урожая оставалась в распоряжении духовно-рыцарских орденов, потому что в их замках имелся годовой или даже больший запас продовольствия. Имело смысл даже импортировать беспошлинно зерно из Европы, чтобы сбалансировать свои потребности.

Другим источником поступления продовольствия были крестьянские хозяйства. После выплаты своему помещику арендных платежей у крестьянина оставались 2/3 или даже 3/4 урожая. Обычно урожай не был обильным, но у крестьян всегда оставались излишки. Даже если в соглашении между Дамаском и Иерусалимом, касавшемся расположенной на северо-востоке земли Суэт (Terre de Sueth), оговаривалось, что франкские феодалы и дамасцы получают каждые по 1/3 урожая, оставшаяся треть вполне могла прокормить местных крестьян. Это не более чем косвенные доказательства, но это определенно указывает на тот факт, что крестьянское семейство, отдав 2/3 урожая, могло продать значительное количество зерна. Естественно, должны были существовать его запасы для посева, и поэтому в неурожайные годы крестьяне обычно оказывались на грани разорения и были вынуждены брать зерно у феодала в долг. Таким образом, городское население почти бесперебойно снабжалось продовольствием из поместий феодалов и деревень, которые не были манорными. Таков был характер экономических проблем, существовавших во Втором королевстве. За исключением коротких периодов своего существования, его территория ограничивалась узкой полосой земли, тянувшейся вдоль побережья. Это составляло не более чем треть или даже меньше от первоначальной площади государства. И это не считая пустыни Негев (вряд ли можно говорить о сельском хозяйстве за Хевроном) и Заиорданья (Terre d’Oultre-Jourdain). Даже статистика не уделяет должного внимания продовольственной проблеме. Территориальные потери королевства после Хаттина касались в большей части сельскохозяйственных земель, одного большого города – Иерусалима и трех небольших городов – Наблуса, Тиверии и Назарета. Хотя эти земли и города были потеряны, часть их населения выжила и с позволения Салах ад-Дина переселилась в Тир, а после 3-го Крестового похода – в другие городские центры. Поэтому города на побережье сохранили свое население. Более того, иммигранты селились только здесь. Франкское общество в еще большей степени стало городским, что усложнило положение людей, зависимых от снабжения продуктами питания, которые выращивались на узкой полоске прибрежной пахотной земли. Спрос оставался стабильным, в то время как предложение катастрофически сократилось. Ни знать, ни церковные учреждения не могли поставить достаточное количество продукции со своих уменьшившихся поместий на рынок. Было много правды в словах Жана, правителя Бейрута, что ему пришлось строить укрепления города из доходов своих имений на Кипре. Франкское население в городах побережья, которое с трудом удовлетворяло свои продовольственные потребности после потери больших территорий королевства, надеялось только на местное крестьянство в восточной части страны, теперь находившейся под властью мусульман. Нам не известен характер отношений между двумя частями королевства, но мы можем с большой долей уверенности утверждать, что они были совсем не так тесны, как во времена Первого королевства. Понятно, что теперь городам крестоносцев больше приходилось надеяться на импорт продовольствия из Малой Армении (армянского государства в Киликии), Кипра и Европы.

Пилигрим с Запада, совершавший путешествие из Акры в Иерусалим или Назарет семь столетий назад, проезжая через мусульманские деревни, был, вероятно, поражен экзотической природой страны. Но, приблизившись к городу, путешественник, несомненно, распознавал в них знакомые черты, что напоминали ему о родном доме, несмотря на ровную линию горизонта, нарушаемую лишь сиявшими куполами и высокими мечетями. Необычны были сухие и отрывистые молитвенные призывы восточных христиан и скорбные голоса муэдзинов, но эти чужие звуки заглушал перезвон церковных колоколов. Несмотря на чуждые формы высоких городских стен, церкви, монастыри и часовни напоминали о Европе и были близки, как католические священники и ежедневные литургии.

Вплоть до нашего времени не было в долгой истории Святой земли периода, который был бы отмечен такими небывалыми масштабами строительства, как в королевстве крестоносцев. Даже при царе Ироде столько не строилось. Причин этого явления несколько, однако темп строительства и количество возводимых зданий определял в основном массовый наплыв людей с Запада. Почти не было нужды в строительстве частных домов, так как изгнанные из городов местные жители оставили после себя в городах пустующие здания, которых вполне хватало для размещения поселенцев. Общественные здания представляли отдельную проблему. Многие мечети и дворцы были перестроены в церкви и резиденции знати, но потребности были еще выше, и воины, пилигримы и поселенцы воссоздали прежнюю среду обитания в монументальном масштабе. Церкви, монастыри, цитадели и крепости имели довольно заурядный интерьер, который оживляли и украшали скульптура, живопись и мозаики.

Как уже упоминалось, фортификационные сооружения стали самым впечатляющим достижением в строительстве на заморских территориях, но здесь мы уделим внимание гражданской архитектуре.

Строились и восстанавливались церкви и монастыри, отдельные здания, как уже говорилось, перестраивались для церковных нужд. Все это отражало большие духовные потребности нового общества. В каждом поселении крестоносцев верующие жители требовали постройки церкви, чтобы иметь возможность посещать церковные службы. Кроме того, церковных иерархов было довольно много для относительно бедной страны. Однако, следуя древней традиции, учреждались епархии и основывались кафедральные соборы, как это было принято еще в Византии. Кроме того, военные ордена – госпитальеры, тамплиеры, тевтонские рыцари и рыцари Святого Лазаря – имели свои собственные церкви и часовни. Свои церкви были и у национальных общин. Настоятелями их приходов были священники-соотечественники, назначенные собственным митрополитом. У нас имеется длинный список типовых церквей, построенных в поселениях крестоносцев, и церквей различных общественных организаций королевства. Также большое количество церковных зданий было построено, чтобы сделать более наглядной «Священную географию Святой земли». Многие места, известные благодаря Ветхому и Новому Завету и апокрифам, отмечались если не церковью, то, по крайней мере, освященной часовней, где могли молиться благочестивые пилигримы и получать индульгенции. Монашеские общины также обосновались в Латинском королевстве. Это были бенедиктинцы, клюнийцы и премонстранты и представители более старых конгрегаций – францисканцы и доминиканцы, а также новых общин, таких как кармелиты, орден Святого Духа, женский орден Святой Марии Магдалины и др.