которые, в то же время, выглядели достаточно сильными, чтоб согнуть дюймовую свинцовую трубу, быстро прыгали по отверстиям в картоне, ощупывая их, как пальцы слепого ощупывают набранную текстом Бройля книгу. В этот миг он сам походил на считывающий контур «Лихтбрингта».

На проверку у него ушло не более десяти секунд.

— Есть ошибки в синтаксисе, — заметил мистер Беллигейл, всё ещё держа карту в руках, — Но, справедливости ради, не очень существенные. Насколько я понимаю логику «Лихтбрингта», подобный запрос он должен был обработать верно.

— Возможно, он умнее, чем нам кажется, — язвительно предположил Герти, — И рассудил, что преследование Уинтерблоссома стоит отложить и сделать перерыв на пирог с ревенем?

Ему мгновенно перехотелось острить после того, как мистер Беллигейл поднял на него взгляд. От этого взгляда, должно быть, молоко мгновенно скисало, а горящее в камине пламя тухло.

— «Лихтбрингт» не умеет рассуждать. Он всего лишь машина. Современная, сложная, логичная, но всё же. Он должен был выполнить подобный запрос без ошибок.

— Быть может, вы попробуете, мистер Беллигейл? Как вы правильно заметили, у меня нет большого опыта в общении с вашим… вашей… машиной.

— Так и поступим. Но если окажется, что с «Малфасом» всё в порядке и адекватность «Лихтбрингта» не может быть подвергнута сомнению, вы немедленно отправляетесь в Коппертаун выполнять свою работу.

— Да будет так, — торжественно кивнул Герти.

Он ожидал, что мистер Беллигейл достанет чистую мемокарту и, вооружась никелированным компостером, примется выбивать на ней отверстия, но второй заместитель ничего подобного делать не стал. Он протянул руку к собственному терминалу и достал из него что-то вроде телефонной трубки на гибком металлическом шнуре.

— Наш новый метод связи с машинными контурами, — пояснил мистер Беллигейл, уловив недоумевающий взгляд Герти, — В своё время мы намеревались обучить машину человеческой речи. Отчасти удачно. «Лихтбрингт» способен воспринимать команды, отданные голосом. Сеанс один. Мистер Беллигейл. «Малфас». Запрос. Приоритет один. Вывод третьим каскадом. Протокол «Эф». Дело Уинтерблоссома.

Помимо телефонной трубки у терминала имелся и наушник, на который Герти машинально уставился.

— Оно и ответит вам человеческим голосом?

— Что?.. Нет. Пока ещё «Лихтбрингт» не способен к полноценному двустороннему общению. Может, лет через пять или шесть нам удастся научить его изъясняться подобно человеку, но пока ещё нет… Идёт обработка запроса. Вот видите, полковник, вы зря подняли панику!

Терминал едва заметно дрожал и вибрировал, из его щелей пробивались, мгновенно тая, язычки белёсого пара. Герти, как обычно, ощутил себя неуютно, представив, как в недрах здания Канцелярии сейчас вертятся шестерни и стучат поршни механического титана.

Наконец терминал изрыгнул из себя стопку ещё горячих листов. Мистер Беллигейл взял их в руки, многозначительно взглянув на Герти. Тому оставалось лишь изобразить на лице вежливое любопытство. Что ж, стоило хотя бы попытаться. Быть может, это было глупо, но, в конце концов, он выиграл для себя немного времени. Интересно, стоит ли ему захватить респиратор в Коппертаун? Говорят, там отчаянно едкие испарения, а уж после аварии…

— Ничего не могу понять, — раздражённо произнёс мистер Беллигейл, рассматривая листы, — Какая-то шутка?

— Что такое?

— Послушайте…

Мистер Беллигейл прочёл, без всякого выражения, но с явственным отвращением на лице:

Из Франции вы прибыли? К Лондону спускаетесь? Видали Джорди Щенка и его красавицу? Бывали вы в заведении, именуемом Борделем? А видели вы Светлость Джорди, скачущего на гусыньке?[114]

— Очень мило, — заметил Герти нарочито ровным голосом, — Кажется, что-то подобное я читал у Хогга.

— Это не дело Уинтерблоссома!

— Да, полагаю, не оно.

Мистер Беллигейл взглянул на Герти так, точно перед ним сидел германский шпион во плоти. В какой-то краткий миг Герти даже показалось, что проще всего будет мгновенно принять вину на себя, включая взрыв в Коппертауне. Впрочем, справедливости ради, мистер Беллигейл не посчитал необходимым излишне задерживать на нём своё внимание.

— Возможно, какая-то мелкая техническая оплошность, но не серьёзная ошибка, — заметил он, — Скорее, старик Бэнсон явится на поклон к Папе Римскому[115], чем машина ошибётся.

Герти постарался изобразить что-то вроде вежливого сочувствия. Как и полагается джентльмену, наблюдающему за тем, как другой джентльмен находится в весьма затруднительном положении, но не желающему разрушать эту картину.

— Быть может, стоит попробовать ещё раз?

— Вы правы, полковник. Попробуем.

Мистер Беллигейл повторил в микрофон свой запрос. В этой раз каждое слово он произносил предельно чётко, через равный интервал. Ждать пришлось даже меньше, чем в прошлый раз. По терминалу прошла короткая дрожь и на его поверхность выбросило одну-единственную карточку вроде почтовой открытки. Это не могло быть делом Уинтерблоссома, но Герти всё равно терпеливо ждал, пока второй заместитель пробежит её глазами.

— Что за дьявол?

— Опять ошибка?

— Вероятно.

Мистер Беллигейл швырнул карточку на стол. И, хоть она была перевёрнута, Герти в несколько секунд успел прочитать её содержимое, состоящее всего из двух строк:

«Считаю необходимым довести до сведения всех лиц, которые в силу обстоятельств имеют касательство, что миссис Бьюконен в среду после обеда выпила два стакана сельтерской с сиропом».

Более ничего на карточке не значилось.

— Кто такая миссис Бьюконен? — ошарашено спросил Герти.

— Не имею ни малейшего представления, — раздражённо произнёс мистер Беллигейл, разглядывая злополучную карточку, — Какой-то сбой, по всей видимости. Что-то вроде короткого замыкания.

— Но «Лихтбрингт» не совершает ошибок.

— Как будто бы я не знаю!

— Может, попробовать ещё раз? — осторожно предположил Герти.

Мистер Беллигейл уже не был так уверен, как несколькими минутами ранее. Впервые в его образе, прежде казавшемся Герти безмерно зловещим, проступило что-то новое. Прежде никем не виденное и оттого непонятное.

— Вы считаете?

— Конечно. Попробуем ещё раз.

Они попробовали ещё раз. В этот раз мистер Беллигейл читал команду так, словно разговаривал с умственно-отсталым глухонемым. Её понял бы любой, владеющий английским языком, будь он даже из индийских колоний или дебрей Северной Америки. «Лихтбрингт» недолго размышлял над ответом. Вынырнувшая из терминала карточка оказалась не менее лаконичной, чем предыдущая.

Не сговариваясь, Герти и мистер Беллигейл молча её прочли.

«Для приготовления превосходного средства от сорняков нам понадобятся две унции китового жира, килдеркин[116] лучших красных чернил, ручка от вешалки и рецензия на роман „Тётя Энн“[117] трёхгодичной давности».

— Нелепица, — кратко сказал мистер Беллигейл, раз за разом перечитывая глубокомысленный ответ «Лихтбрингта».

— Может, какой-то шифр?..

— Это не шифр, это белиберда. Возможно, всё дело в этом новом устройстве речевого ввода? Пожалуй, стоит попробовать обычный способ на мемокарте.

— Верно, — поддержал Герти, стараясь держаться как можно более индифферентно, — Я всегда за старые добрые методы. Новые веяния зачастую приносят больше путаницы, чем пользы.

Мистер Беллигейл достал из письменного стола пустую мемокарту и, задумавшись на непродолжительное время, принялся её компостировать. Несомненно, у него был огромный опыт в этом деле. Круглые кусочки подобно конфетти летели на пол, а поверхность карточки на глазах покрывалась причудливым перфорированным узором. Запрос, на оформление которого Герти потратил несколько мучительных часов, мистер Беллигейл