Слова больше не действовали. Джесси заплакал, и я вытерла слезы с его лица.

— Эв, Брайан очень плох, — сказал Джесси.

Я взяла его руку. Сжав мои пальцы, он захотел сказать что-то еще.

— Но он выдержит. Ставлю свою жизнь. Он очень крепкий сукин сын. — Посмотрев сначала на меня, затем на Люка, Джесси добавил: — Как все вы, Делани.

Пожар полыхал несколько дней. В угрожающе красном небе ревели атаковавшие огонь самолеты. Огонь пожирал дома и частные фирмы, оставляя после себя тянувшееся до самых гор пепелище.

Тело Табиты обнаружили под рухнувшим на нее деревом. Коронер сказал, что Табита лежала лицом вверх. Наверное, она стремилась к вершине, подумала я.

Шенил Вайоминг не нашли. Обугленные кости Исайи Пэкстона действительно обнаружили под обломками, однако второго тела на горном склоне не было. Шенил как будто провалилась сквозь землю.

«Оставшиеся» пропали. С исчезновением Шенил церковь бесследно растворилась в общей сумятице. Шилох арестовали вместе с тройняшками Брюгель в окрестностях Рино, предъявив обвинение в похищении человека. Выжившего, невзирая на раны, Курта Смоллека посадили за убийство Мэла Калаяна, вооруженные нападения, хранение оружия и жестокое обращение с животными.

Никто не пришел, чтобы их освободить или нанести удар по новым мишеням. Без лидера сопротивление сдулось, как пробитое колесо. Похоже, «Оставшимся» недоставало привычного кнута, и без Шенил они превратились в клубок ядовитых змей с отрубленными головами. Литиевый занавес так и не опустился. Наоборот, встал рассвет, оказавшийся для них проблемой.

Впрочем, клич, возопивший о правосудии для пастора Пита, нашел свой отклик. За убийство Питера Вайоминга был арестован не кто иной, как Гаррет Холт. Его обвинили в убийстве первой степени, прибавив к этому расхищение госсобственности и ущерб, нанесенный безопасности страны. Расследование обещало закончиться смертным приговором.

Холт не был религиозным фанатиком. Им двигали жадность и тайная обида на ВМС. На работу в ОУР Холт поступил после того, как его отчислили из летного училища, и затаил недовольство по этому поводу. Со временем оскорбленное самолюбие переросло в ненависть ко всем летчикам, которую заметил Брайан, и дикую зависть. Представляясь пилотом, Холт не только стремился завоевать мою симпатию: несомненно, что, следуя своему эго, он стремился к реализации тайного желания.

Как выяснилось, помимо злобы и ревности, Холт погряз в коррупции. Гребущий — таким было его второе имя. В Чайна-Лейк он накрыл целую сеть мелких воришек, солдат-контрактников, торговавших имуществом через забор военной базы. Вместо того чтобы арестовывать расхитителей, Холт начал брать деньги за то, что в нужный момент всегда смотрел в другую сторону.

Когда на горизонте появились «Оставшиеся», искавшие крупную партию вооружения, Холт не мог упустить своего шанса. Решив обогатиться за счет продажи стрелкового оружия и амуниции ВМС, он взял в свои руки управление воровской сетью. В итоге Холт стал большим торгующим человеком, оставив солдатам всю черную работу.

Понятно, что со временем командование осознало рост масштабов хищений, и «бизнес» Холта стал слишком рискованным. И тут произошло событие, которое он вовсе не мог предвидеть: раскол между Шенил и пастором Питом. Разгоревшаяся борьба за власть над «Оставшимися» с неизбежностью разрушала планы Холта.

В ночь убийства ему позвонила Шенил. Она была в панике и сообщила, что пастор Пит перешел черту. Поняв, что заразился бешенством, Вайоминг решил, будто за этим стоит Шенил. Он подумал, что остальные фанатики идут за Шенил, и позвонил Брайану.

Почему он выбрал Брайана? Самое правдоподобное объяснение дал Холт: зная о желании Шенил забрать Люка себе, Вайоминг сообразил, что следующим шагом станет расправа над Табитой. Готовясь встретить свою смерть, он со странным благородством попытался защитить Табиту, выбрав для этой цели ее мужа. Вайоминг решился выдать врагу собственную жену.

Но Шенил опередила мужа. Связавшись с Холтом, она приказала остановить пастора Пита до того, как тот заговорит. В противном случае, сказала Шенил, все окончат дни в федеральной тюрьме. Холт встревожился. Шенил упустила ситуацию, и это вывело его из равновесия. Но еще больше Холт опасался того, что Вайоминг собирался выложить свою информацию боевому летчику, авторитет которого не подлежал сомнению.

Шенил сказала: «Останови Пита. Пистолет Брайана хранится в туалете. Устрой так, словно все — дело рук Делани. Решат, что преступление совершено из страсти или в состоянии аффекта».

И Холт устроил. Повесив убийство на военного летчика, он надел маску и принялся сам изображать пилота, облив пирожное отравленной глазурью.

Сюжет, старый как мир. Алчность, страх, амбиции и ревность — эти чувства всегда составляли дьявольски опасную комбинацию.

Почитайте Библию, в ней полно таких историй.

Брайан провел в больнице месяц. Ранения оказались серьезными. Затем потребовались длительная реабилитация и обширные восстановительные процедуры. Врачи не пророчили Брайану инвалидности. С карьерой летчика дело обстояло иным образом. Командование предупредило, что намерено получить от Брайана объяснения по поводу аферы с «Сайдуиндером». Его будущее как офицера и авиатора было весьма туманным.

Но Брайан сказал, что дело того стоило, пусть ему и не дадут поднять в небо «F-18». Люк в безопасности. Никаких сожалений.

И я ему верила. Но тем не менее во время наших встреч Брайан выглядел угнетенным, и не только из-за своих ран.

Брата донимала тоска. Он оплакивал Табиту, несмотря на предательство, метания и все несчастья, что принесла нашей семье эта женщина. Брайан вспоминал ее терпение, красоту и храбрость, проявленную в решающий момент. Узнав, как в последние минуты жизни Табита тащила Люка наверх, Брайан решил, что отчасти сам виноват в ее смерти. Лежа на больничной койке, он переживал ситуацию снова и снова, стараясь вспомнить упущенную им деталь, не позволившую достичь успеха. Что, если бы он дотянулся до Пэкстона или сделал выпад секундой раньше? Если бы удалось вырвать дробовик… Можно было остановить их еще в доме. Если бы…

Мне никак не удавалось отвлечь Брайана от этих мыслей. Приехали родители, но им тоже не удалось. Наконец с ним поговорил Джесси. Человек, которого Брайан не стал бы слушать всего месяц назад, стал для моего брата единственным авторитетом. Не потому что вывез его с гор на равнину. Потому что понял значение случайности и неотвратимой боли, которую она несет. Он говорил про «гребаные жизненные факты». Как смерть забирает того, кто рядом, и оставляет тебя лежать почти бездыханным, в состоянии таком жутком, что не верится самому. Джесси говорил о тщетности воспоминаний, стараясь заставить Брайана принять случившееся.

Возможно, в один прекрасный день брат его услышит.

Джесси вынес операцию на сломанной ноге, во время которой в его кости загнали множество металлических штифтов — достаточное количество, чтобы озадачить любой металлодетектор. Затем его взялись лечить от последствий почечной инфекции и обезвоживания. Но Джесси выписался уже через два дня, сказав, что ненавидит больницы еще сильнее, чем плен, и что в заброшенном убежище питался куда как лучше.