– Ключи от конторы? Конечно. Впущу вас. Ключи есть у всех кузенов и мисс Керли. Джона в любом случае нет. Уехал к Александру.

Говоря, он смотрел на Кэмпиона с жадным, но робким любопытством ребенка.

– Если бы у меня было что-то определенное, я бы вам сказал, – виновато произнес Альберт. – Пока есть лишь гипотеза, подкрепленная двумя-тремя сомнительными фактами.

Ричи смиренно кивнул, голубые глаза доверчиво моргнули. Он открыл входную дверь двадцать третьего дома, помедлил.

– Вас подождать? – предложил с надеждой.

– Не стоит.

Кэмпион невольно заговорил тем твердым, но полным сожаления тоном, каким люди обычно убеждают чужую дружелюбную собаку не бежать за ними домой.

– Хорошо, – печально кивнул Ричи. – Заприте за собой. Доброй ночи.

Он ушел – и тут же возник вновь.

– Живу на Ред-Лайон-сквер, вы знаете адрес, – пробормотал чудак. – Если буду нужен. В любое время.

Он вновь исчез, на этот раз успешно, и мистер Кэмпион приступил к расследованию, благословляя эксцентричность фирмы Барнабасов: здесь предпочитали убирать не по вечерам, а рано утром.

В здании было довольно темно, большие, оставленные в беспорядке кабинеты выглядели во мраке незнакомо, к тому же их наполняли звуки: тиканье часов, шелест бумаги на сквозняке, гул близкой подземки – дом казался живым.

Не желая себя выдать, Кэмпион не стал включать свет, положившись на фонарик, и пошел наверх, в кабинет мисс Керли – опрятную комнатку с одним окном, отделенную от зала машинисток стеклом и панелями. Ключ от хранилища висел на крючке с внутренней стороны старомодного письменного стола. Стоило этому ключу попасть в руки мистера Кэмпиона, как одна из его второстепенных теорий рухнула, на смену ей пришло нехорошее предчувствие и совсем уж недопустимое подозрение насчет врожденной честности Уарди Сэмсона.

Альберт положил ключи на стол, сравнил их при свете фонаря. Не считая того, что оба выглядели древними и были больше четырех дюймов в длину, вряд ли нашлось бы два других столь несхожих между собой инструмента. Ключ от хранилища – длинный, узкий, с тремя бородками; ключ же, изготовленный на удачу Уарди Сэмсоном, – широкий, тяжеловесный и до смешного неказистый; такая наружность часто характерна для неудачных допотопных конструкций.

Мистер Кэмпион задумчиво повертел в руках творение Уарди и, сунув оба ключа в карман, медленно пошел вниз по лестнице. Темнота сгущалась, и в переднем вестибюле-колодце, куда из-за отсутствия окон не проникал свет с улицы, стояла полная чернота.

Поскольку во мраке вполне естественно вести себя тихо, мистер Кэмпион ступал мягко. Наверху каменных ступеней он замер, навострив слух. Ниже – подвал. Чуткое ухо мистера Кэмпиона уловило что-то, не относящееся к обычным ночным шорохам. Интересно… Звук не повторился, и Альберт пошел дальше.

На площадке, где лестница поворачивала, он замер и торопливо погасил фонарь. Внизу, в конце коридора в темноте мерцала слабая полоска. Дверь хранилища была приоткрыта, внутри горел свет – факт не такой уж поразительный даже в столь позднее время, если бы единственный официальный ключ от этого самого хранилища не лежал в кармане мистера Кэмпиона.

Он осторожно двинулся на ощупь вперед по узким затертым ступеням. Как только его нога ощутила бетонный пол подвала, мерцающая полоса исчезла – свет в хранилище погас.

Кэмпион стоял в какой-нибудь полудюжине шагов от двери, в подвал почти не доходили гул подземки и шелест бумаг, однако ничего не было слышно. Ни дыхания, ни шороха, ни даже едва заметного шепота хорошо смазанной петли. Парализующая, ненормальная тишина.

Альберт не считал себя человеком мнительным, однако совсем толстокожим он тоже не был и прекрасно чувствовал остроту ситуации. Некто – по-видимому, с нечистой совестью и, возможно, с оружием – знает о присутствии Кэмпиона и ждет его.

Тишина была нарушена внезапно и пугающе. В тот самый миг, когда мистер Кэмпион решил – пора вдохнуть полной грудью, в нескольких футах от его уха грянул вопль такой силы, что его природу или даже источник было не определить. В ту же секунду в грудь мистера Кэмпиона врезалось нечто явно демоническое, выбило из руки фонарь, а из тела – дух.

Большинство из нас испытывает тайное удовольствие, получив удар, на который с лихвой может ответить. Когда Кэмпион отлетел к стене рядом с лестницей, его левый кулак впечатался в твердое – наверняка чью-то голову. Голова замычала, судорожно вздохнула, к животу Кэмпиона подскочило чужое колено.

В следующие несколько секунд времени на размышления было мало, однако мистер Кэмпион уловил, что дерется с чем-то человекообразным – поскольку оно в одежде, – обладающим железной твердостью и свирепостью. Кое-какой опыт в боях без правил у Кэмпиона был. За свою авантюрную жизнь он имел удовольствие сталкиваться с выходцами из разных слоев общества, а потому знал, что боксерские правила имеют множество вариаций, однако в тот вечер в непроглядной подвальной тьме ему преподали настоящий урок. Невидимое создание, навалившись сверху, кусало, царапало и молотило кулаками, перемежая эти действия редкими техничными ударами. Какое-то время Кэмпион ему уступал, утешая себя лишь тем, что у врага нет оружия. А потом его рука нащупала металлические перила. Он подтянулся и врезал правой, вложив в удар всю силу.

Кулак вошел в чужой мокрый подбородок, и до Кэмпиона дошло, что он воюет с безумно перепуганным человеком. Всхлипывания утихли, к ногам Альберта что-то рухнуло. Он встряхнулся, подождал, но с пола не донеслось больше ни звука. Кэмпион нетвердой походкой двинулся по коридору и после длительных поисков обнаружил выключатель.

Первым делом мистер Кэмпион увидел собственное отражение в зеркале внутри маленькой открытой уборной. Зрелище было неутешительное.

Долго обозревать ущерб он не стал, а посмотрел назад, и как раз вовремя: всклокоченное нечто украдкой ползло к лестнице. Мистер Кэмпион коршуном подлетел к нему, схватил за остатки воротника, запрокинул противнику голову. И увидел покрытое слезами и кровью лицо звездного свидетеля обвинения мистера Питера Ригжета.

Разинув рот, Кэмпион разжал захват. Мистер Ригжет отполз к нижней ступеньке, сел на нее и зарыдал, пуская пузыри. Вскоре рыдания иссякли, и голова Питера безжизненно повисла. Причем мистер Ригжет вовсе не лишился чувств – он уснул.

Такое порой случается, когда физическое напряжение сопровождают сильные переживания. А поскольку это естественное явление свойственно только молодым людям с исключительным здоровьем, мистер Кэмпион не на шутку рассердился на мистера Ригжета.

Он оставил бухгалтера и отошел в уборную, откуда через открытую дверь мог приглядывать за фигурой у подножия лестницы.

Вывихнутое плечо, рассечение над левым глазом да четыре полосы, оставленные ногтями от правого виска до шеи, – вот, пожалуй, и все основные раны. Одежда превратилась в лохмотья. На рукаве пиджака отсутствовал клок – его явно откусили; все испачкано кровью.