Мистер Кэмпион, как мог, привел себя в порядок, минуту-другую подержал голову под холодной струей и почувствовал себя лучше. Он позволил мистеру Ригжету поспать полчаса, затем разбудил, вылив на голову кружку холодной воды. Распухшие глаза сонно поморгали, закрылись вновь.

Кэмпион поднял тщедушное тело – кто бы мог подумать, что оно в такой хорошей форме! – и отволок его в уборную, где продолжил лечение до тех пор, пока мистер Ригжет не начал подавать признаки жизни.

– Порядок? – спросил Кэмпион, когда голубые глаза под помятыми веками вновь обрели ясность.

Мистер Ригжет молча стал мыть руки.

– Думаю, неплохо бы нам поболтать, познакомиться как следует, а?

По-прежнему нет ответа. По-видимому, руки мистера Ригжета требовали много внимания.

– Что вы тут делали? Объяснять кому-нибудь придется, сами понимаете. Так уж лучше мне.

Мистера Ригжета сильно трясло, однако с губ не слетало ни звука.

Кэмпион выключил кран, швырнул бухгалтеру полотенце.

– Вперед. – Альберт взял мистера Ригжета под локоть. – Пойдем в хранилище.

Мистер Ригжет застыл. Он смотрел прямо перед собой, бледное лицо покрывали розовые пятна, глаза сузились до размера булавочной головки.

Мистер Кэмпион подавил нарастающее раздражение.

– В следующий раз, когда решите поколотить кого-нибудь в темноте, не теряйте головы, не то получите на руки труп – жертву смертоносного нападения. Держать себя в хорошей спортивной форме, конечно, похвально, но вы же не хотите превращаться в опасную машину каждый раз, когда на вас накатит.

Мистера Ригжета сильнее забила дрожь, и внезапно он начал молиться. Альберт тряхнул его за плечи.

– Успокойтесь! – твердо произнес он. – Хватит сходить с ума. Сейчас вам нужны мозги. Включайте уже их.

Мистер Ригжет наконец расслабился.

– Куда вы меня отведете? – спросил он.

– Никуда. Будем здесь.

Мистер Ригжет вздрогнул, посмотрел в сторону хранилища.

– Только не туда. Я расскажу. Все расскажу. Я не такой плохой, каким выгляжу… А если и такой, то ничего не могу с этим поделать. Господи, как же я устал!

– У меня на улице машина, – вздохнул мистер Кэмпион. – Давайте я отвезу вас к себе.

Они пошли к лестнице, но тут мистер Ригжет вспомнил про хранилище и побежал назад. Мистер Кэмпион с большим интересом наблюдал, как бухгалтер сунул руку в порванный карман, вытащил узкий ключ с тремя бородками, идентичный позаимствованному Кэмпионом у мисс Керли, и запер дверь.

– Я устал, – вновь сказал мистер Ригжет.

Он уснул на заднем сиденье машины, и на Боттл-стрит его пришлось будить. Лагг, сгорающий от любопытства и откровенно напуганный внешним видом хозяина, любезно поехал отгонять машину. Кэмпион остался наедине с пленником.

В ярком свете уютной комнаты мистер Ригжет представлял собой жалкое зрелище. Пенсне исчезло, обычно тонкий чувствительный нос больше не был тонким, а отекшие багровые запястья не меньше чем на три дюйма торчали из рваных манжетов рубашки.

Мистер Кэмпион, немало знающий об истощении, принес поесть, и бухгалтер набросился на еду. Постепенно его необычное изнеможение прошло; теперь мистер Ригжет был утомлен, но в остальном в норме. Мистер Кэмпион сел напротив.

– Не передумали рассказывать? – любезно спросил он.

Мистер Ригжет вперил взгляд в пол. Молод, решил Кэмпион, моложе, чем он думал; лет двадцать шесть, не больше.

– Я плохой, – признал бухгалтер. – Ничего не могу поделать. У меня дурные наклонности. Я падаю все ниже.

Искренность слов лишила их комизма. Мистер Ригжет, по-видимому, говорил от всего сердца – причем в сердце этом жило не раскаяние, а скорее смирение.

– Я получил образование. Но оно меня не изменило. Я – негодяй. Грязная скотина.

– Давайте вернемся к теме хранилища, – мягко предложил мистер Кэмпион. – У вас, смотрю, есть ключ.

Мистер Ригжет вздрогнул.

– Я его сделал. Это было легко. Нельзя так искушать людей. Я презренный человек, знаю, но меня искусили. Додуматься вешать ключ там, где любой может его взять!.. Я и взял. Летом, на выходные. Заказал дубликат. Никто не заметил. Никто ни о чем не спрашивал. Даже мастер поверил, будто это ключ от моего дома. Я живу с родителями. Они очень порядочные. Их это убьет. Они меня выучили, помогли выйти в люди. А я их опозорил.

Он говорил мрачно, с каким-то мазохистским удовлетворением.

– И часто вы использовали ключ?

– Довольно-таки. – Мистер Ригжет поерзал. – Вечером после службы. Я ничего там не делал. Ничего не брал. Просто ворошил вещи. В хранилище ценного не держат. Оно скорее чулан.

– А зачем вы их ворошили? – В голосе мистера Кэмпиона звучало безобидное любопытство, даже дружелюбие.

– Я ужасный. – Мистер Ригжет поднял на мучителя ярко-голубые глаза, полные слез. – Хотел посмотреть, нет ли там чего интересного… полезного. Вам не понять. Я не такой, как все. Не порядочный. Я не прочь совать нос в чужие дела. В большинстве фирм полно грязи, и я хотел хоть что-нибудь отыскать.

На мистера Кэмпиона снизошло вдохновение.

– Например, свидетельства уклонения от уплаты налогов? – предположил он.

На распухших губах мистера Ригжета мелькнула загадочная, довольно отталкивающая улыбка.

– Что-то в таком роде. Только я не нашел никаких книг или журналов. Там их нет. Может, в сейфе. Или, скорее всего, важные записи хранят в банке… Вы потрясены, да? – Бухгалтер робко взглянул на Кэмпиона. – Наверняка потрясены, если у вас правильные наклонности. А у меня их нет. Я пробовал стать другим, но не вышло. Я грязный, низкий, подлый и коварный. Словом, совсем не такой, какими нас учат быть.

Отличное произношение и очевидные страдания мистера Ригжета делали его совершенно невыносимым.

– А сейф вы открывали? – Мистер Кэмпион спросил как можно небрежней, чтобы вопрос не прозвучал оскорбительно.

– Нет-нет, сейф не трогал! Это преступление, а я не делал ничего преступного, – открестился мистер Ригжет. – Ключ у меня был, признаю, но я его не использовал. Да, я ни разу сейф не открывал. Честное слово! Не рискнул совершить преступление. Хочу, но страшно. Такой вот уродился. Нельзя мне было на подобную работу…

Мистер Кэмпион понял: перед ним – грандиозная социологическая проблема современности. Однако она была слишком велика, чтобы браться за ее решение немедленно. Он сосредоточил внимание на ключах. Извлек тот, что на удачу изготовил Уарди Сэмсон, и показал человеку, которого старался не воспринимать как свою жертву.

– Да! Где вы взяли? Ключ лежал в верхнем ящичке комода, запертый, дома. О нем не знали ни мать, ни отец, никто. О боже, вы у них были! Им все известно. Теперь я не отважусь пойти домой. Не хочу больше их видеть. – Питера Ригжета трясло, он был на грани истерики.