— Сняли на несколько месяцев квартиру в Нетании, потом переедем в Ишув.

Многие из французских евреев приобрели себе квартиры в Нетании, маленьком городке на берегу моря вблизи от Тель-Авива, чтобы проводить там отпуск или готовиться совершить алию. Они восторженно расписывали этот городок, чудесный курорт со всеми удобствами и массой других всевозможных достоинств. В последний раз, когда мы проводили отпуск в Израиле, мы из любопытства навестили Нетанию. Каково же было наше удивление и разочарование! Городок выглядел неряшливо, жалко. На домах обваливается штукатурка, они все в трещинах, изуродованы доморощенными хозяйственными приспособлениями, беспорядочно торчащими кондиционерами, пучками электрических проводов, что тянутся с крыши на крышу. В гостинице такая же красота. Только пляж и порадовал, а в остальном Нетания была точь-в-точь городок в какой-нибудь из развивающихся стран. Нужно было быть сионистом с головы до пяток или просто слепцом, чтобы восхищаться его красотой.

Потом мы поняли главное достоинство Нетании. Иммигранты из Франции, переселяясь в этот городок, где уже обосновалось много французских евреев, избавлялись от двух существенных для переселенцев проблем. Во-первых, отступала необходимость адаптироваться к менталитету израильтян, не склонных одобрять «хорошие французские манеры», считая их поверхностными и фальшивыми. Во-вторых, решалась проблема с языком. Даже для того, чтобы делать покупки и общаться с соседями на иврите, требовались немалый срок и серьезные занятия. А здесь люди, сбившись в кучку, продолжали жить привычной жизнью, говорили по-французски, уверенные, что собственные квартиры сделали их израильтянами. Собственно, так поступали все эмигранты на свете. Люди состоятельные селились в Раанане, в Герцлия Питуах, в Кесарии. С доходами более скромными — в Ашдод и Нетании. У кого средств не было совсем, отправлялись в маленькие городки в глубине страны или на оккупированные территории. Верующие, обосновываясь на родине, принимали в расчет не только свой бюджет, но еще и талмудическую школу.

Давид выбрал Ишув, городок на оккупированной территории неподалеку от Рамалла. Выбор меня напугал.

— А ты понимаешь, что в таких поселках ничего нет? Будешь жить в фургоне среди камней на расстоянии выстрела от палестинцев. Твои дети будут подвижными мишенями!

— Да, именно так я хочу жить в Израиле. Я оставляю французский комфорт не для того, чтобы затаиться в большом городе. Я хочу почувствовать израильскую землю, узнать ее как пионер. Фургон — дело временное. Потом мы построим себе дом. А что касается безопасности — не беспокойся. Ее обеспечивает армия.

— Разумеется. Семья Фожель тоже чувствовала себя в безопасности. Однако террористы ночью уничтожили всю семью — отца, мать и детей, в том числе и грудного младенца.

Впрочем, говорить бесполезно. Воспеватели именно такой алии уже сделали свое дело. Лекции, ознакомительные путешествия, встречи с обитателями подобных поселков заставили задрожать струны сердца особо ревностых сионистов. Ревностных, а главное, бедных. Возмещающих нехватки идеалами. И вот они вообразили себя пионерами, героями строящейся страны. «Неужели они не понимают, — подумал я, — что настоящее пионеры живут уже не один десяток лет как граждане сильного государства, а они превращаются в пешки, которые двигает экспансионистская политика, без которой они благополучно до сих пор обходились».

— Если бы ты видел, как во время ознакомительного путешествия нас встречали ребята, которые там живут! Гостеприимно, сердечно, по-братски. Они там счастливы.

— Это называется принципом подстраховки.

— Объясни.

— Ты, к примеру, покупаешь машину не слишком престижной марки. Но ты ее расхваливаешь, убеждаешь всех в правильности своего выбора, уговариваешь покупать такую же. Тебе это нужно для спокойствия. Лучше обманываться группой, чем в одиночку. Выглядишь не таким дураком.

Я не раз замечал состояние восторженности на грани идиотизма у евреев, сделавших алию и убеждающих упрямцев последовать их примеру. Едва только приехав, они начинали рассылать призывы: «Присоединяйтесь к нам! Мы здесь отлично живем!» «Я наконец почувствовал себя евреем в полной мере, мне здесь свободно!» «Что вы делаете в этой антисемитской стране?» Рядом они помещали фотографии, которые должны были подтвердить их правоту: чудесный песчаный пляж; улыбающаяся семья в полном составе, отец семейства, вгрызающийся в питу с фалафелем; сын, молящийся на балконе.

Израильская пропаганда сыграла немалую роль в этих отъездах. СМИ молодого государства описывали ситуацию евреев во Франции в самом безнадежном тоне. Они неустанно вещали об антисемитской агрессии, неимоверно сгущая краски. Смысл вещаний был предельно ясен, они говорили приехавшим: «Как правильно вы поступили, приехав в Израиль. Вы избежали большой опасности. Конечно, положение у нас тут нелегкое. Но разве не лучше переносить временные трудности, чем постоянно жить среди ненависти антисемитов?»

Чемоданы семейства Дана стояли наготове. Семья находилась в счастливом возбуждении. Мы собрались у них, чтобы вместе провести последний вечер. Меню: пицца, суши, напитки. Обсуждали, как они там устроятся.

Я расставался с одним из ближайших друзей и знал, что увидимся мы не скоро. И еще я знал, что нам трудно будет общаться по телефону и через Фейсбук тоже. Восторженные отзывы Дана меня не порадуют.

Наши пути разошлись. А пройдет лет десять, и наши семьи станут совершенно чужими друг другу. Его внуки понятия не будут иметь, что такое Франция. Скорее всего, даже не будут говорить по-французски, не будут знать о моем существовании, о существовании моей жены. Совершенно иная реальность станет для них родной.

Они будут израильтянами. Мои будут французами.

Если я останусь.

Меня пригласили на серьезную телепередачу, попросили представить мой второй роман. Первый появился на свет очень скромно, но потом разошелся по сайтам и блогам, завоевав внимание широкой публики. Второй был триллером и затрагивал проблемы исламистов и роль СМИ. Первые отклики были далеко не восторженные. Читатели упрекали меня в том, что я сменил тему. Но разве я мог удовольствоваться удобством найденного рецепта и пользоваться им для привлечения публики?

После приглашения у нас в доме поднялась неимоверная суматоха. Дети прыгали от волнения, жена обзванивала родню, напоминая, когда начнется передача. Родители звонили через каждые пять минут с новым советом: «Не забывай улыбаться! В последний раз ты был слишком серьезным! Не говори слишком быстро! Сказал слово и вздохни! Надень свой синий костюм, где пиджак в талию. На канале „Плюс“ все всегда элегантные».

Сам я тоже здорово волновался. Я уже давал интервью по радио, участвовал в телерепортажах, но никогда не выступал в прямом эфире на ведущем канале и к тому же в то время, когда все у телевизоров. А что, если я запнусь? Начну заикаться? Наговорю глупостей?

Ко мне подошла женщина в наушниках и с микрофоном. Она показала мне, где я должен сесть.