Найнив знаком пригласила своих подруг последовать за ней. Подойдя к окнам, девушки повернулись к юноше спиной. Они беседовали так тихо, что до его слуха доносилось лишь приглушенное бормотание. Вроде бы Мэт уловил, как Эгвейн говорила о том, что им «нужна только одна», если они станут держаться вместе. Наблюдая за девушками, Мэт размышлял, действительно ли им удастся обойти приказ Амерлин.

«Если они смогут такое провернуть, я доставлю их проклятое письмо. В самом деле его в зубах понесу».

Машинально, ни о чем не думая, Мэт подхватил с тарелки яблочный огрызок, откусил. Один жевок – и он поспешил выплюнуть горькие семена обратно.

Когда же девушки вернулись к столу, Эгвейн вручила юноше плотную, сложенную в несколько раз бумагу. Мэт с подозрением оглядел девушек и только потом развернул ее. Затем, по мере того как юноша вчитывался в документ у себя в руках, он, сам того не замечая, принялся насвистывать какой-то мотивчик.

То, что делает предъявитель сего, исполняется согласно моему приказу и моей властью. Повелеваю подчиняться и хранить все в тайне.

Суан Санчей

Блюстительница печатей

Пламя Тар Валона

Престол Амерлин

Ниже текста стояла печать – Пламя Тар Валона в кружке белого воска, твердого как камень.

Мэт вдруг сообразил, что он насвистывает песенку «Полный золота карман», и перестал свистеть.

– Она настоящая? Вы не?.. Откуда вы ее взяли?

– Она ее не подделывала, если ты об этом, – заметила Илэйн.

– Не забивай себе голову тем, как мы ее раздобыли, – сказала Найнив. – Грамота подлинная. И это все, что тебе нужно знать. Будь я на твоем месте, то не стала бы показывать ее всем и каждому, в противном случае Амерлин отберет этот документ, однако грамота даст тебе возможность миновать караулы гвардейцев и сесть на корабль. Ты сказал, что, если мы дадим тебе такую возможность, ты возьмешь письмо.

– Считайте, что письмо уже в руках Моргейз. – Мэт читал и перечитывал грамоту Амерлин и никак не мог оторваться, но все-таки пересилил себя и положил ее сверху на послание Илэйн. – А случаем, у вас не найдется вдобавок к этому несколько монет? Чуток серебра? Золотая марка или две? На дорогу-то у меня почти хватит, но, как я слышал, ниже по реке все стоит дороже.

Найнив покачала головой:

– Неужели у тебя нет денег? Ты с Хурином играл чуть ли не каждый вечер, пока совсем не разболелся и стал не в силах кости в руках держать. И почему ниже по реке все дороже?

– Найнив, мы-то играли на медяки, а потом Хурин отказывался даже и такие монеты на кон ставить. Ладно, не важно. Я справлюсь. А вы разве не слышали, о чем люди толкуют? В Кайриэне идет гражданская война, и в Тире, по слухам, тоже неладно. Я слышал, в Арингилле комнатушка в гостинице стоит больше, чем у нас дома лошадь.

– Нам было не до этого, – резко отозвалась Найнив и обменялась встревоженными взглядами с Эгвейн и Илэйн, и эти переглядывания опять навели Мэта на размышления.

– Да ничего, я справлюсь.

В гостиницах у доков наверняка играют в кости. Ночь поиграть – и к утру он с полным кошельком уже будет на борту судна.

– Передай это письмо лично королеве Моргейз, Мэт, – сказала Найнив. – И так, чтобы никто не знал, что оно у тебя.

– Я доставлю ей письмо. Сказал же, что доставлю. Можно подумать, я своих обещаний не держу. – Взгляд, каким наградили его Найнив и Эгвейн, заставил Мэта припомнить кое-какие обещания, которые он не сдержал. – Я сделаю. Кровь и… Сделаю!

Девушки остались еще на какое-то время и поболтали с ним, главным образом о родных местах, о доме. Эгвейн и Илэйн расположились на кровати, Найнив устроилась в кресле, а сам Мэт так и сидел на табурете. Разговор об Эмондовом Луге вызвал у Мэта тоску по дому, и, казалось, он опечалил и Найнив, и Эгвейн – как будто они беседовали о чем-то, чего никогда больше не увидят. Юноша был уверен, что глаза у них повлажнели, но когда он попытался сменить тему, они вновь вернулись к ней. Говорили о людях, которых знали, о праздниках – Бэл Тайне и Дне солнца, о танцах после сбора урожая и о пикниках, что устраивают в пору стрижки овец.

Илэйн рассказывала Мэту о Кэймлине, о том, что его ожидает в королевском дворце и к кому нужно там обращаться, а еще немножко о самом городе. Иногда девушка держала себя так, что он едва ли не видел корону у нее на голове. Мужчина будет круглым идиотом, если позволит себе увлечься такой женщиной. Когда гостьи поднялись, собираясь уходить, Мэт искренне пожалел, что они покидают его.

Он встал, вдруг почувствовав себя страшно неловко:

– Послушайте, вы мне оказали услугу вот с этим. – Юноша коснулся лежащей на столе грамоты Амерлин. – Огромную услугу. Я знаю, что вы все собираетесь стать Айз Седай… – он слегка запнулся на этих двух словах, – а ты, Илэйн, однажды станешь королевой, но, если вам когда-нибудь понадобится помощь, если когда-то появится что-то, с чем мне по силам справиться, я приду к вам. Можете на это рассчитывать. Эй, я что-то смешное сказал?

Илэйн зажимала ладонью рот, а Эгвейн явно боролась с душившим ее смехом.

– Нет, Мэт, – спокойно сказала Найнив, хотя губы у нее подрагивали. – Только то, что я давно подметила в мужчинах.

– Чтобы это понять, нужно быть женщиной, – добавила Илэйн.

– Счастливого и безопасного пути тебе, Мэт, – сказала Эгвейн. – И запомни: если женщине нужен герой, он нужен ей сегодня же, а не завтра.

Смех так и рвался из нее.

Мэт потом долго смотрел на закрывшуюся за девушками дверь. По меньшей мере в сотый раз он пришел к заключению: женщины определенно странные существа.

Затем взгляд Мэта упал на письмо Илэйн и сложенную бумагу, что лежала поверх него. Благословенная, малопонятная, невесть-откуда-взявшаяся, но желанная-как-огонь-зимой грамота Амерлин. Он пустился в пляс, выделывая простые коленца на самой середине ковра с вытканными на нем цветками. Увидеть Кэймлин, встретиться с королевой!

«Твои собственные слова освободят меня от тебя, Амерлин. И уведут меня и от Селин подальше».

– Вам меня никогда не поймать, – засмеялся он, имея в виду их обеих. – Никогда вам не поймать Мэта Коутона.

В углу кухни, отдыхая от круговерти своей работы, развалилась вертельная собака. Бросая на собаку сердитые взгляды, Найнив утерла рукой пот со лба и вновь склонилась над вертелом, выполняя вместо нее работу.

«Ладно хоть позволили крутить эту Светом оставленную ручку. А то с них станется и меня засунуть в собачье оплетенное колесо! Айз Седай! Чтоб им всем сгореть!»

Употребление подобных выражений, пусть и в мыслях, выдавало, насколько девушка расстроена, другим же свидетельством ее раздражения было то, что она бранилась безотчетно. Найнив сомневалась, что пламя покажется ей горячее, даже заползи она целиком в этот длинный камин из серого камня. Она была уверена, что пятнистый пес на нее скалится, да еще вон с какой ехидцей.