как принять участие в самых раболепных и инфантильных формах восхваления Мао, позиционировавшегося в качестве практически сверхъестественного существа, «идеям» которого приписывалась исключительная сила.

Этот период подошел к концу. В сентябре 1971 г. авиалайнер Trident покинул воздушное пространство Китая и вскоре потерпел крушение в степях Монголии. Все люди на борту погибли. Эта трагедия повела Китай по новому, пока неопределенному пути. Были закрыты лагеря «7 мая». Кадры и «белые воротнички» были возвращены на прежние места службы. Были ликвидированы комитеты военного контроля, а военнослужащих вывели из гражданской администрации. Репрессированных во время «культурной революции» чиновников начали восстанавливать в должностях. Широкое распространение получили критические рассуждения о худших проявлениях «культурной революции». С течением времени в среде столкнувшихся со стагнацией качества жизни промышленных рабочих зародился мятеж. Бывшие хунвейбины и повстанцы, которых армия отбросила на обочину, организовали протест против своей маргинализации. Появились первые проявления демократического движения. Всего за несколько месяцев до кончины Мао в Пекине и других крупных городах Китая состоялись многочисленные митинги, на которых открыто критиковали «культурную революцию» (и косвенно – Мао).

Вообще обычно авиакатастрофы не влекут за собой столь далеко идущие последствия. Однако на потерпевшем крушение самолете находился маршал Линь Бяо, заместитель председателя ЦК КПК, наследник и преемник Мао, инициатор культа Мао в массовом сознании и глава армии, который фактически руководил большей частью КНР с 1968 г. Было заявлено, что он бежал из Китая после провала заговора, предполагавшего убийство Мао.

Глава 13

Раздор и разногласия

До своей эффектной кончины Линь Бяо столкнулся с перспективой понижения по службе или чего-нибудь еще менее приятного. На это указывали политические проблемы у некоторых подчиненных лидера. Однако в отличие от иных примечательных жертв непредсказуемости Мао Линь не покинул политическую арену тихо и покорно. Сенсационная история о его гибели в результате авиакатастрофы, по всей видимости, на пути бегства в СССР имела тяжкие политические коннотации, особенно в свете того, как этот инцидент был преподнесен китайскому народу: Линь Бяо бежал после неудачной попытки политического переворота, кульминацией которого должна была стать расправа над Мао. По официальным заявлениям, когда его заговор был раскрыт, Линь Бяо попытался бежать в СССР и его самолет потерпел крушение по причине нехватки топлива.

В чем бы ни заключалась истинная причина происшествия с Линь Бяо, его смерть вызвала серию ударных волн, которые коренным образом изменили направленность политики Китая. Именно Линь сделал популярной в рядах армии «красную книжечку» с цитатами Мао, которая вместе с движением хунвейбинов в конечном счете распространилась по всей КНР и стала центральным элементом кампании «безграничной преданности» в рамках культа Мао. Именно Линь обеспечил поддержку «культурной революции» со стороны армии. Именно Линь при любой возможности пел дифирамбы в адрес председателя КНР. Человек, который символизировал собой политическую линию Мао, теперь был объявлен предателем. Это ставило под вопрос проницательность и даже дееспособность Мао. Вся подоплека «культурной революции» оказывалась под вопросом.

Драма с Линь Бяо был большим ударом для Мао лично. Несколько месяцев он пребывал в депрессии и замкнулся в себе, что лишь способствовало серьезному ухудшению его здоровья в 1972 г. [Teiwes, Sun 2007: 31–32][191]. Ответом Мао стала смена курса: он решился восстановить отношения с чиновниками-ветеранами, которые подверглись чисткам во время «культурной революции», и возложил вину за «эксцессы» на Линь Бяо и его команду армейских лоялистов. Поначалу в остановке наиболее разрушительных политических инициатив последних лет и отстройке мостов заново Мао очень полагался на Чжоу Эньлая. С благословения Мао Чжоу развернул общенациональную кампанию «критики Линь Бяо» за экстремизм, который привел к страданиям во время «культурной революции». На следующие два года Мао доверил Чжоу восстановление гражданской администрации Китая и постепенное выведение армейских офицеров из правительственных структур.

Эта попытка ликвидации последствий бедствия невольно вызвала новые вспышки конфликтов, которые сотрясали китайскую политику и общество вплоть до кончины Мао в сентябре 1976 г. Какие чиновники должны были прийти на смену представителям вооруженных сил в органах гражданской администрации? На эти посты претендовали две абсолютно разные группы людей. Одной из них были гражданские кадры, опытные партийные администраторы и специалисты, которых в прошлом оставили не у дел и многие из которых все еще работали в цехах или сельских лагерях перевоспитания. Им противостояли бывшие повстанцы, которые несколькими годами ранее подвергали их гонениям. Хотя часть из них в период узурпации власти военными занимала в основном формальные должности, большинство повстанцев потеряли свои посты в революционных комитетах или оказались жертвами зачисток, которые армия вела с 1968 по 1971 г. Противостояние этих двух групп в борьбе за власть вновь разожгло латентные конфликты эпохи военного контроля.

Вызванное ситуацией с Линь Бяо стремление исправить ошибки предшествующих лет выявило моменты, которые были неразрывно связаны с основным вопросом политики КНР в последние годы эпохи Мао: кто возьмет на себя гражданское руководство страной. Какие из практик и политических мер были контрпродуктивными эксцессами «ультралевых», а какие стали определяющими составными частями политической линии Мао, неукоснительное исполнение которых надлежало продолжать обеспечивать всеми силами? Такие вопросы разобщали политических деятелей во всем китайском обществе, сверху донизу. На уровне общенационального руководства заслуженные чиновники, отстраненные от управления во время «культурной революции», имели обширные списки претензий в отношении того, что они воспринимали как «эксцессы». Они были готовы вернуться ко многим практикам прошлого, до недавнего времени считавшимся заслуживающими осуждения. В то же время действующие члены Группы по делам «культурной революции» при ЦК КПК (ГДКР) и их сторонники рассматривали попытки исправить ошибки как прикрытие для отступления от самой «культурной революции». Подобные расхождения имели место на всех уровнях власти. В результате кадры и повстанцы неминуемо должны были столкнуться друг с другом. Мао регулировал разногласия, подключаясь к их устранению в критические моменты, и пытался обеспечивать в общенациональном руководстве баланс противостоящих сил. Однако воззрения лидера были туманны, а его решения зачастую невозможно было предсказать. О пересмотре своих взглядов он сигнализировал, отдавая предпочтение в текущих спорах то той, то другой стороне. Колебания стареющего Мао между этими двумя полюсами обеспечило КНР в последние годы жизни лидера политическую нестабильность.

По мере развертывания этих конфликтов, на сцену неожиданно вышла новая сила: обычные граждане, которые не были задействованы в межфракционной междоусобице, но пострадали от «культурной революции». В эту группу входили и бывшие активисты, которые чувствовали, что с ними поступили несправедливо, и рядовые граждане всех возрастов, которые были измотаны борьбой фракций, стагнацией качества жизни и ограниченными образовательными и карьерными возможностями. Несогласие с радикальным маоизмом стало проявляться в самом начале