место немедленно. Они, конечно, обрадовались. Но это было мое решение. Только мое.

- Почему?! – растерянно выдохнула Женька и неуверенно предположила: - Интересная работа, да? Перспективы?

- Да, - согласился Ромка и, наконец, посмотрел в глаза. – Очень интересный проект, в России такой реализуется впервые. Перспективы серьезные – и карьерные, и научные. Но не по этому, Женек. Просто не хочу мешать делать выбор.

- Какой еще выбор?! – изумилась Женька.

- Осознанный. И разумный. Я реалист, и могу оценить себя объективно. Хороший человек – это действительно не должность и не профессия. У тебя будет время спокойно взвесить все «за» и «против» - в таком деле не стоит действовать на одних эмоциях. С этим я тоже полностью согласен.

- Слышал разговор с Максом…

- Не специально. Собеседование отложили на полчаса, думал кофе с тобой попить. А у тебя оказались другие гости…

«Вот что шелестело на балконе! – поняла Женька. – Мне не показалось».

- Ром, если ты слушал, значит, слышал, что я его отправила восвояси! – вслух произнесла она. – И причем здесь какой-то Макс…

- Макс ни при чем, - Ромка разломал об колено длинную сучковатую ветку и бросил в огонь. – Дело не в нем, а в нас с тобой. Я не могу предложить тебе того же, что и он. И не потому, что тупой или ленивый, просто нахожусь в самом начале пути. У меня неплохой старт, но с успешным мужчиной тридцать плюс соревноваться бесполезно. Это факт.

- Думаешь, меня интересуют деньги и должности? – Женька придвинулась к нему, обняла, утыкаясь носом в плечо. - Балбес ты, Ромка!

Костер вновь разгорелся во всю, выделяясь в ночи ярким оранжевым пятном. Как сигнальный огонь, зажженный на острове потерпевшими кораблекрушение в надежде привлечь внимание далеких кораблей. Но бриги и фрегаты, качая парусами, гордо проходили мимо.

- Что и требовалось доказать, - Ромка не стал обнимать ее в ответ, просто смотрел на огонь. – Не сомневаюсь, что ты думаешь именно так, как говоришь. Но реальность несколько отличается. И я не первый раз в этом убеждаюсь. Помню, как утром горели твои глаза, когда читала приказ о назначении начальником HR-отдела. И вижу, какого уровня мужчины тобой интересуются, и как ты себя с ними ведешь.

- Я ни с кем не флиртую! – обиделась Женька.

- Разве я это отрицаю? Наоборот. Иногда даже переигрываешь, как с начальником охраны, например. Думаешь, мне нужны от тебя жертвы? Женек, скажи честно, почему подала мое резюме на должность замначальника экспедиции?

- Ой, Ром… - Женька смутилась и крепче прижалась к нему. – Оно как-то спонтанно вышло. Хотелось пошалить, не спорю. Но еще было чувство, что ты заслуживаешь большего.

- А, может, просто стесняешься меня такого? Рядового и ничем не примечательного?

- Ничего я не… - начала возмущаться Женька, но Ромка не дал договорить.

- Не торопись с ответом. Подумай спокойно. Не волнуйся, если выберешь Макса или Стаса – я пойму. Правда, пойму, обещаю.

- Ромка, ну что же ты такой…

- Балбес? – усмехнулся он. – Потому, что ты видишь меня таким. Но я не обижаюсь. И даже готов признать, что на то есть причины.

Ромка наконец-то притянул ее к себе и зарылся губами в макушку:

- Не хочу я быть для тебя балбесом, Женек… Понимаешь? Но мне нужно время, чтобы стать другим.

- И кем ты хочешь быть?

- Узнаешь через год. Если дождешься. Это еще один аргумент. Я ведь в курсе, что у тебя уже был опыт отношений на расстоянии – и ничего не получилось. И со мной… пусть если не выйдет – то не выйдет сразу. Чем быть вместе несколько месяцев, привыкнуть, прикипеть окончательно, а потом рвать по живому.

Женька лишь вздохнула в ответ.

Ей хотелось сказать, что Ромка из детского сада и ничего не понимает, но подумала, что не стоит – он слишком болезненно реагирует на подобные вещи.

А еще подмывало подробно рассказать все истории про бывших, чтобы Ромка понял, что не в ней была причина, что отношения закончились ничем. Но вспомнила про его ревнивость и не стала.

«Потом когда-нибудь, - решила она. – Сейчас не к месту. Да и времени мало – южные ночи так коротки…»

И просто потянулась к Ромкиным губам.

Глава 43. Ночь между седьмым и восьмым днем. Теория относительности и родовая магия

Костер горел, уютно потрескивая поленьями.

Пахло почему-то вишней – сладкой, переспевшей, наполненной рубиновым соком. Наверное, Ромка заготовил на дрова сухие вишневые ветки.

Море шумело в двух шагах. Оно уже не было созерцательно-безучастным: поднявшийся ветерок гнал на берег легкую волну. И добавлял к вишневому аромату соленые нотки.

Сладкое с соленым… Как любимый шоколад. Невероятное сочетание.

Небо затянуло пеленой облаков, будто на луну и звезды набросили покрывало. Чтоб не подглядывали.

Женька изучала Ромкины губы. Долго-долго, мягко и восторженно, пытаясь выплеснуть, растратить переполняющую ее нежность: легкую, как пушинка одуванчика, воздушную, как пенка на кофе…

Он вначале пытался отвечать, но Женька инициативу не отдавала. Ромка улыбнулся и просто закрыл глаза, позволяя любые опыты и эксперименты со своими губами.

Она взяла его за руки, гладила пальцы, осторожно разминая один за другим, затем скользнула ладонями вверх к плечам. Прикасаться к Ромке было удивительно приятно. А в душе поднималось трепетное волнение и предвкушение чего-то необычайного: будто разворачиваешь обертку подарка, возвращаешься в места, где когда-то была счастлива, или…

К радости примешивался страх – темный и колючий, как заноза в пятке. Опасение сделать что-нибудь не так. Вроде взрослые люди – а поди ж ты! И дело было даже не в том, что Женька впервые выступала инициатором – ничего особенного по большому счету.

«Потому что Ромка! – кровь стучала в висках, сердце то неслось вскачь, то наоборот, замирало, пропуская удары. – С ним все по-особенному: сладко до головокружения и сложно, как при самой ответственной работе».

Женькины пальцы легли на застежку Ромкиной рубашки, упрямые пуговицы не желали расстегиваться сходу, но медленно сдавались одна за другой.

- Сусанина, ты чего творишь? – Ромка открыл глаза и накрыл ее руки своими, останавливая.

«Ему нужно что-то говорить!» – пронеслось в голове испуганное.

Но правильные слова в очередной раз выветрились, благие намерения испарились, а язык задеревенел, будто от анестезии у зубного врача.

«Мужчина должен первым признаваться в любви! –