Все-таки самым трудным был первый день, и прежде всего – из-за ледяного ветра. Ни на второй, ни на третий день теплее не стало, а дорога порой превращалась в такую узкую полоску между скалами и бездной, что даже Хвост начинал скулить, не решаясь двинуться с места, но ветер больше не разыгрывался. Горы словно смирились с вторжением незнакомцев: хотя и отказывались им помогать, сглаживая под стертыми сапогами скалы и пропасти, но и мешать не пытались.

Лат шагал впереди, на трудных местах объяснял, как следует передвигаться, порой подхватывал пса и тащил его на себе. Мешок на спине Марика стал почти невесомым, и он с тоской оглядывал скальные уступы, надеясь разжиться хотя бы стволом горного кустарника. В полдень четвертого дня спутники выбрались на склон горы, которая забиралась выше той горной гряды, по которой им пришлось идти до сих пор. Когда языки ледника остались позади и тропа перевалила через скалистый гребень, Кессаа пригляделась к языку камнепада, сползающего со следующего склона, посоветовалась с Латом и объявила привал.

– Будем ждать, – сказала она. – Мы прошли половину пути до Омасса – самое время посмотреть, сколько человек нас преследует после того первого приключения у стены и тех ловушек, что я разбросала на тропе.

Ждать пришлось недолго. Цепочка воинов появилась на противоположном склоне почти сразу. Воины шли друг за другом. Издали нельзя было разглядеть, есть ли среди них раненые или вымотанные дорогой, но двигались они размеренно и твердо. Двенадцать крепких силуэтов на снежном фоне.

– Почти догнали, – помрачнела Кессаа. – И если их и стало меньше, то не намного. Насьта?

Ремини молча подтягивал тетиву на луке.

– Начинай стрелять, когда до них останется триста шагов. Если подпустишь ближе, есть риск, что они побегут вперед под стрелами, а так – отступят.

– Подождите, – забеспокоился Рох. – Вы хотите стрелять в них, не собираясь вступить в переговоры? Насколько я понял, это сайды?

– Скорее всего, – кивнула Кессаа, вглядываясь в преследователей. – Насьта, она идет последней. Ее не трогай. Пусть это случится не сегодня, но с ней я разберусь сама. Если удастся. Мы не будем вести переговоры с теми, кто собирается, скорее всего, убить нас, – повернулась Кессаа к слепцу. – Нам нечего с ними обсуждать. Их намерения нам не нравятся, но вряд ли мы подберем убедительные доводы против их замысла. Вариант убийства – самый простой. Нечего мудрствовать, когда это может усложнить жизнь.

– В самом деле? – вымучил слепец улыбку на утомленном лице. – Я запомню. Тогда зачем вы идете в Скир? Это ли не усложнение жизни? Это ли не мудрствование? Ведь вам надо в Суйку? Я почувствовал ваш интерес к пади. Не стоило ли выбрать лучшее время для путешествий?

– Время тает, как снег, коснувшийся раскаленного лба, – улыбнулась Кессаа. – Я слышала, что всякий, кто собирается стать великим магом, должен дойти до храма в городе умерших и коснуться его стены, а еще лучше – войти внутрь и прочитать знаки, выступающие над гробницей Сето. Как тебе такая цель?

– Что ж, – закашлялся слепец. – Цель достойная. Вот только не слишком ли много препятствий придется преодолеть? К тому же судьба колдуна извилиста. Магу ничего не дается даром. Чем щедрее удача одаривает его, тем больше отнимает у него неудача.

– Судя по твоим глазам, удача когда-то была очень с тобой добра, – рассмеялась сайдка. – Насьта!

– Сейчас, – усмехнулся маленький воин и наложил на тетиву обычную стрелу.

Марик осторожно высунул голову из-за камня. До воинов все еще было шагов триста – четыреста. Он уже мог разглядеть их лучше и уверился, что они в доспехах. Неужели Насьта рассчитывает поразить одного из них обычной стрелой? Да еще на таком расстоянии?

Стрела улетела навстречу отряду с фырканьем тетивы. И тут же один из воинов повалился навзничь, схватившись за пронзенное горло. Вторая стрела полетела вслед за первой, но воины были уже готовы. Они подняли перед лицами щиты, обнажили мечи и пошли вперед, скрываясь друг за другом. Стрела ударилась о наколенник сайда и переломилась. Марик потянул из ножен лезвие глевии.

– Не спеши, – остановила его Кессаа.

Насьта уже натянул тетиву с третьей стрелой. На ее конце отсвечивала желтым игла юррга. Снова фыркнула тетива, но в этот раз стрела не отскочила. Она пронзила кирасу первого воина так легко, словно та была склеена из древесной коры. Строй замер, но следующая стрела не оставила места для раздумий. Даже легкий щит не послужил для нее препятствием. До Марика донеслась резкая команда, произнесенная женским голосом, и сайды начали медленно отступать, не разворачиваясь в бегстве. Еще один воин упал с пронзенным животом, и Насьта опустил лук.

– Теперь их восемь, – удовлетворенно кивнула Кессаа.

Восемь фигур остановились в глубине распадка. Четыре упавших одна за другой поднялись и двинулись в сторону пропасти.

– Может быть, они знают короткую дорогу? – пошутил Марик, но осекся, увидев лицо Лата: оно было искажено ужасом.

– Мертвец, который ходит, – к несчастью, – просипел паренек.

– В таком случае Оветте достанется столько несчастья, что каждому из выживших придется вставать в очередь на его раздаче по тысяче раз, – усмехнулась Кессаа и выпрямилась. – А теперь придется пробежаться.

Через два дня Насьте удалось уменьшить количество преследователей еще на двоих человек. Как раз при первом переходе через Даж. Грохочущий поток нырнул в недра скалы, и, рискуя скатиться в клокочущее водяное жерло, спутники друг за другом переползли на другой берег посуху. Только Хвост бодро семенил вокруг и возбужденно лаял, хотя и его лапы ощутимо съезжали в сторону. А вскоре выяснилась и причина лая: на склон выбрались преследователи. Они оказались неожиданно близко, ремини вскинул лук мгновенно и успел поразить только одного, но раненый или уже мертвый вцепился в идущего следом и увлек его за собой в бездну. Остальные скрылись за скалами.

– Могут обойти поверху, – махнул рукой Лат, смотревший на Насьту, как на спасителя. – Здесь не надо задерживаться.

Задерживаться у водоворота не стали – и в последующие два дня не увидели за спиной больше никого. Дорога не стала легче, но постепенно ушла вниз, и вскоре холод сменился летней жарой. Когда же стали появляться кривые сосны и корявые кусты можжевельника, Насьта расплылся в улыбке, да и Марик приободрился. Рох вышагивал вслед за баль бодро и поругивал его, только если Марик не предупреждал о булыжниках и корягах.

– Глаз я, конечно, не выколю, – нудил он с самого утра, – а если и выколю, так невелика потеря, но и радости от случайного падения никакого не испытаю.

Только Лат становился мрачнее с каждым шагом и, когда маленький отряд вошел под кроны горного леса, вовсе остановился.

– Что замер, парень? – похлопал его по плечу Насьта.

– Так все, – развел руками Лат. – Вон, слышите, шумит – это Даж. Тут рядом. За ним Омасс. Мне на ту сторону не надо. Что я там забыл? Расчет хочу!