полезное – может, пригодится, как раз по этой части. Не помню, в которой лежит.

– Пошли! – раздраженно махнула рукой Нунефай.

Возле шатра сунула ей кувшин и кружку, и Хеледика ввалилась внутрь, как нагруженный багажом и угощением из буфета пассажир в вагон поезда. Кто-то опустил у нее за спиной холщовый полог.

Они и впрямь сидели рядом на тюфяке. Девушка с закрытыми глазами прислонилась к Хантре, тот одной рукой обнимал ее за плечи – ни намека на чувственность, жест защиты. Выражение лица у него было хмурое и напряженно-задумчивое, словно трудную задачу в уме решает.

– Надо отсюда сматываться, – тихо произнес он по-ларвезийски, подняв взгляд на песчаную ведьму.

– А с ней как же?

– Заберем с собой.

– Тогда нужно, чтобы ты взял ее в жены, как они требуют.

– Исключено.

– Почему? – прошептала Хеледика, присев напротив. – Мне тоже кажется, что они в чем-то темнят, но я все перебрала – и как-то ничего не сходится. По-моему, она зачарована, но навести чары на одного человека через другого в прорве невозможно. Если яд, то проще было отравить нас за ужином. Если зараза, как у нее на лице, то способ навредить слишком сложный, а до границы прорвы недалеко, выйдем отсюда – там и лекари под дланью, и магия. И господин Тейзург этого так не оставит, им тогда не жить.

– Не в этом дело.

– А в чем тогда?

– Не могу определить. Но я этого не хочу.

– Ну… бывает. Нунефай дала мне возбуждающего отвара. Иначе нам не позволят забрать ее с собой и принесут в жертву.

– Исключено, – повторил Хантре. – Как раз этого делать нельзя. Здесь у меня восприятие перекрыто, но все равно есть буквально шкурное ощущение, что так нельзя. Иначе… Как будто из-за этого что-то изменится. Если сравнивать, как будто солнце в небе потускнеет.

– По-настоящему?.. – у Хеледики мурашки по спине пробежали, таким тоном он это сказал.

Секунду-другую сосредоточенно помолчав, Хантре ответил:

– Не по-настоящему, но для нее – точно. И для меня тоже.

Все-таки он не просто видящий восемь из десяти, а бывший Страж Мира. Возможно, у него даже в прорве восприятие не полностью отказало, что-то осталось. Подумав об этом, ведьма с сожалением взглянула на Омлахарисият и согласилась:

– Тогда надо уходить. Только они ее нам не отдадут.

– Это я беру на себя. У тебя ведь есть еще одна пара обуви?

– Есть. Они подслушивают… Но я знаю, что делать.

Хеледика принялась рыться в своей котомке, приговаривая по-сурийски:

– Не беда, сейчас мы тебя приоденем – красавицей будешь! А ты пока отвернись, посмотришь на нее, когда я скажу. И сразу тебе захочется, потому что мы с ней станем одинаковые, будто бы две меня…

За полотняной стенкой Нунефай одобрительно цокнула языком.

Ведьма не очень-то рассчитывала на то, что им удастся прорваться втроем. Скорее всего, девушка обречена, но попытаться стоит. Вытащила свернутые шаровары и шнурованные парусиновые ботинки: убегать босиком и без штанов – это совсем не то, что убегать в удобной обуви и подходящей одежде.

Этой зимой в Аленде на нее напали: швырнули сгусток пламени Анхады, уничтоживший олосохарский песок, который был спрятан в том числе под стельками. Подошвы пришли в негодность, и как она ковыляла в дырявых сапожках по заснеженным закоулкам – такое нескоро забудешь. Поэтому в котомке лежали запасные ботинки: хорошо, если не пригодятся. Однако же пригодились, хоть и не для нее. Повезло, что размер ступни у них с Омлахарисият почти совпадает.

– Теперь ты нарядная, мы из тебя настоящую невесту сделали! – объявила Хеледика для тех, кто толпился снаружи. – Я тебя одела, а жених тебя разденет, давай-ка еще шарф на лицо…

Одновременно с этим она сунула за пояс стилет в ножнах и надела свою котомку, а Хантре надел свою, после чего шагнул за алтарь и полоснул ножом по задней стенке шатра.

Песчаная ведьма взяла девушку за руку. Если не захочет с ними пойти, начнет упираться – тогда никаких шансов… Но та пошла, как будто безоговорочно им доверяла.

Разумеется, они оказались лицом к лицу с жителями деревушки, обступившими шатер со всех сторон.

– С дороги! – приказал Хантре.

Люди негодующе зароптали, но тут он выдернул одну из поддерживавших полог жердей, крутанул, как боевой посох, и те попятились.

– К полю! – бросил он девушкам.

Рассчитывает оторваться, петляя в зарослях кукурузы? Хеледика решила, что это вряд ли получится, и решила воспользоваться другим путем к спасению:

– Вы смерти ищете?! Если мы послезавтра не выйдем из прорвы, господин Тейзург, князь Ляраны, пришлет сюда солдат, они тут всех вырежут!

– Уходите! – гневно крикнул Руджадил. – Никто вас не тронет, убирайтесь! Только ее оставьте!

– Обманщики бесстыжие, обещали помочь, а сами хотите беду на нас накликать! – подхватила Нунефай. – До чего же вы скверные люди, кто вашему слову поверит, тот тыщу раз слезами умоется, ворье бесчестное!

– Она уйдет с нами, – сказал Хантре, когда сваха умолкла.

– Она принадлежит деревне! – возразил староста. – Вас никто не держит, а девчонка останется для обряда. Ты мог бы ее спасти, да не пожелал, вот и не обессудь. Это будет твоя вина, что она умрет страшной смертью!

– Молодой да немощный, как столетний мул! – со  злостью подхватила Нунефай.

– Лучше пропустите нас по-хорошему. Вместе с ней.

– Сказано тебе – уходи со своей девкой, никто вас тут не неволит! Обманули нас, а теперь еще и ограбить хотите?!

– У вас есть последняя возможность решить дело миром. Пропустите нас.

– А ежели вместе с ней не пропустим, тогда что сделаешь? – Руджадил сощурился, как будто отчитывал зарвавшегося  мальчишку. – Чего ты бахвалишься, ты ведь на нашей земле колдовать не можешь! Парни у нас боевые, нас много, а у тебя только два ножа.

– А у меня только два ножа, – подтвердил Хантре. – И только одна голодная саламандра.

На ладонь ему выскользнула сияющая золотистым пламенем ящерка. Хеледика и забыла, что у него припрятан в рукаве такой козырь… В буквальном смысле в рукаве. Желтая саламандра – не самая опасная, ее можно прогнать с помощью заклинания или поймать в ловушку, именно желтых и красных маги чаще всего и ловят. Но только не в прорве, здесь люди перед ней беззащитны.