Менее противоречивым во всех смыслах оказалось изучение образцов тканей и крови вскрытых летучих мышей. Образцы отправили в Атланту, и Таунер занялся поисками следов вируса Марбург. Через год вышла статья под авторством Таунера, Аммана, Роллена и их коллег из ВОЗ и NICD, в которой объявили о важных результатах. Все это ползание по пещерам, сбор образцов и лабораторная работа позволили добиться значительного прорыва в изучении филовирусов – и лихорадки Марбург, и Эболы. Ученые не просто нашли антитела к вирусу Марбург (у тринадцати из примерно шестисот крыланов, у которых взяли образцы) и фрагменты его РНК (у тридцати одного крылана): им удалось добиться кое-чего намного более сложного и убедительного. Антитела и фрагменты РНК, конечно, важны, но это те же самые вторичные доказательства, которые позволили установить предварительную связь между вирусом Эбола и летучими мышами. Команда сделала следующий шаг: ей удалось найти живой вирус.

В одной из лабораторий уровня BSL-4 в штаб-квартире CDC Таунер и его коллеги изолировали жизнеспособный, размножающийся вирус Марбург из тканей пяти разных летучих мышей. Более того, пять штаммов вируса оказались генетически разнообразны, что говорит о долгой истории присутствия и эволюции вируса в организмах египетских летучих собак. Эти данные плюс фрагменты РНК стали убедительным доказательством в пользу того, что египетские летучие собаки являются резервуаром, – возможно, даже единственным, – вируса Марбург. Изоляция вируса показала, что он действительно живет в летучих мышах. Судя по фрагментам РНК, вирус заражает примерно 5 процентов всей популяции летучих мышей. Если приложить эту цифру к примерной численности популяции летучих мышей в пещере Китака – около ста тысяч, – то получится, что из пещеры каждую ночь вылетают примерно пять тысяч летучих мышей, зараженных вирусом Марбург.

Интересная мысль: над нашими головами пролетают пять тысяч зараженных летучих мышей. Куда они летят? Как далеко до фруктовых деревьев, на которых они кормятся? На чей скот или в чьи огороды попадают их экскременты? Совет Джона Эпштейна звучит вполне разумно: «Держи рот закрытым, когда смотришь вверх». А гнездовье в Китаке, как отмечали Таунер с соавторами, – «лишь одна из множества пещерных популяций летучих мышей в Африке»[191].

Где еще вирус Марбург летает на крыльях этих летучих мышей? Ответ на этот вопрос мы получили летом 2008 г.

78

Астрид Йостен, 41-летняя голландка, в июне 2008 г. поехала с мужем в Уганду в «отпуск-приключение». Это был не первый их подобный отпуск, но последствия от него стали самыми тяжелыми.

Дома в Северном Брабанте (по совпадению – в том же регионе, который пострадал от Ку-лихорадки) Йостен работала бизнес-аналитиком в электрической компании. Она и ее супруг, финансовый менеджер, любили раз в год уезжать из Нидерландов, чтобы познакомиться с пейзажами и культурой других стран, особенно африканских. В 2002 году они слетали в Йоханнесбург и, едва выйдя из самолета, влюбились в континент с первого взгляда. Позже они побывали в Мозамбике, Замбии и Мали. В поездке 2008 года, забронированной через «приключенческое» турагентство, они собирались посмотреть на горных горилл в юго-западных высокогорьях страны, а также на других диких зверей и на угандийскую культуру. Они отправились на юг, к Непроходимому лесу Бвинди, где живут гориллы. В один из дней тур-оператор предложил дополнительный вариант: побывать в лесу Марамагамбо, главной достопримечательностью которого служит так называемая «Пещера питонов». Там жили иероглифовые питоны, ленивые и довольные, вырастающие до огромных размеров благодаря стабильной диете из летучих мышей.

Овдовевший муж Йостен, Яп Тааль – светлокожий, спокойный человек с бритой головой и в темных круглых очках. Большинство путешественников, рассказал мне Тааль за чашечкой кофе в ресторанчике на юго-западе Монтаны, отказались от этого предложения. Давайте пока не будем о том, как он оказался в Монтане. «Пещера питонов», – объяснил он, – это дополнение, не входившее в стоимость тура по Уганде».

– Но Астрид и я всегда говорили: может быть, ты здесь побываешь один раз в жизни, надо попробовать все, что можешь.

Они доехали до леса Марамагамбо, а потом прошли около полутора километров в горку, к небольшому пруду. Неподалеку, почти спрятанный подо мхом и прочей зеленью, словно крокодилий глаз, едва поднимающийся над поверхностью воды, прятался низкий, темный проем. Йостен и Тааль в сопровождении гида и еще одного клиента спустились в пещеру.

Идти было трудно: земля была каменистая, неровная, перепачканная гуано. Пахло тоже неприятно – прокисшими фруктами. Представьте себе какой-нибудь мрачный, опустевший бар с разлитым по полу пивом в три часа утра. Похоже было, что эту пещеру когда-то проложила речка – или, по меньшей мере, она в какой-то момент служила стоком для речных вод, – и часть потолка обвалилась, так что на земле остались булыжники и грубая галька. Все напоминало лунный пейзаж, удобренный гуано, словно толстым слоем ванильной глазури. На потолке сидело множество огромных летучих мышей, – наверное, не одна тысяча; они возбужденно шумели, обеспокоенные появлением незваных гостей, некоторые даже взлетали, делали круг и садились на новые места. Астрид и Яп низко опустили головы и следили за каждым своим шагом, стараясь не поскользнуться, готовые в любой момент подставить руку.

– По-моему, именно так Астрид и заразилась, – сказал мне Яп. – Оперлась рукой о камень, на котором был помет летучих мышей, а в этом помете оказался вирус. И он остался у нее на руке.

Может быть, она через час коснулась этой рукой лица или положила в рот леденец, или еще что-нибудь такое, «и вот так она и заразилась».

«Пещера питонов» в лесу Марамагамбо находится всего в пятидесяти километрах к западу от пещеры Китака. В ней тоже водятся египетские летучие собаки. Пятьдесят километров – это совсем небольшое расстояние, и особи из колонии в Китаке вполне способны – как позже доказало то самое исследование CDC с отметками – найти дорогу в «Пещеру питонов» и переночевать там.

Никто не предупреждал Йостен и Тааля о потенциальных опасностях, подстерегающих туристов в африканских пещерах с летучими мышами. Они ничего не знали о вирусе Марбург (хотя слышали об Эболе). Они провели в пещере всего десять минут. Увидели питона, большого и вялого. Потом ушли, продолжили путешествие по Уганде, побывали у горных горилл, прокатились на лодке и улетели в Амстердам. Через тринадцать дней после экскурсии в пещеру, уже дома, в Северном Брабанте, Астрид Йостен заболела.

Поначалу казалось, что это просто грипп. Но потом температура начала расти и расти. Через несколько дней начали отказывать органы. Врачи, зная ее историю болезни – в том числе и