сказал Амман. У крыланов длинные, острые когти на пальцах крыльев. Позже из-за этого пореза Амману сделали прививку от бешенства, хотя больше его беспокоил вирус Марбург. «Ага, – подумал он, – отличное место, чтобы заразиться».

В пещере было несколько шахт, объяснил Амман. Главная шахта была в глубину около восьми футов. Из-за постоянной активной и шумной работы многие летучие мыши решили спать в другом месте «и переместились к так называемой шахте кобр». Это маленькая шахта, отходящая в сторону от основной, где…

Я перебил его.

– «Шахта кобр»… потому что там реально жили кобры?

– Да, там была черная лесная кобра, – ответил он.

Или, может быть, даже не одна. Пещера на самом деле была отличным обиталищем для змей: темная, с водой и множеством летучих мышей, на которых можно охотиться. В общем, шахтеры провели Аммана и Таунера в пещеру, мимо еще одной узкой шахты, которая вела в место под названием Дыра – яму глубиной три метра, в которую нужно спускаться на шесте; именно из этой ямы добывали руду. Американцы искали именно Дыру, но, следуя за проводниками, прошли мимо этой шахты и прошли лишних метров двести, к гроту с коричневой, теплой водой. Потом местные жители ушли, оставив Таунера и Аммана разбираться самих. Они спустились к коричневому озеру и обнаружили, что грот расходится на три коридора, каждый из которых перекрыт стоячей водой. Заглянув в эти коридоры, они увидели в них множество летучих мышей. Влажность была высокой, а температура – на шесть-восемь градусов выше, чем на улице. Очки запотели. Респираторы отсырели и почти перестали пропускать кислород. Они тяжело дышали и вспотели в своих наглухо застегнутых тайвековых комбинезонах, ощущения от которых были примерно, как от надетых мусорных пакетов, и к этому времени у них «голова уже немножко шла кругом», вспоминал Амман. Один из коридоров возле озерца, как казалось, сворачивал обратно, возможно, он был связан с шахтой кобр. Они не знали, насколько глубока в коридоре вода, а пространства между водой и потолком было слишком мало. Стоит ли туда лезть? Нет, решили они, такой риск не стоит возможных выгод. Форменти, коллега из ВОЗ, в конце концов, нашел их внизу и сказал: «Эй, ребята, Дыра – в эту сторону». Они выползли обратно и вернулись тем же путем, что пришли, «но к тому времени мы уже изнемогали, – сказал Амман. – Надо было выйти из пещеры и охладиться». То был первый их подземный поход в Китаке. Они в результате побывали там несколько раз.

Позже, в другой день команда исследовала мрачную, далекую пещеру, которую назвали Клеткой. Именно там работал один из заразившихся шахтеров незадолго до болезни. На этот раз Амман, Форменти и Алан Кемп из NICD отправились в самые дальние закоулки пещеры. В саму Клетку можно было попасть только одним способом – проползти в узкий зазор под одной из стен, нависавшей, словно застрявшая автоматическая дверь в гараже. Брайан Амман – человек крупный, ростом под метр девяносто и весом почти сто килограммов, и пролез он в эту дыру с большим трудом; шлем Аммана застрял, и пришлось затаскивать его отдельно.

– Залезаете в эту слепую комнату, – сказал он, – и первое, что видите, – сотни мертвых летучих мышей.

То были египетские летучие собаки, те самые животные, которые интересовали ученых, на разных стадиях гниения и мумификации. Кучи мертвых и разлагающихся летучих мышей казались плохим знаком, – возможно, даже опровержением гипотезы, что египетские летучие собаки являются резервуаром лихорадки Марбург. Если эти летучие мыши массово умирают от вируса, они не могут быть его резервуаром. С другой стороны, возможно, они умерли из-за того, что местные жители попытались выкурить их из пещеры огнем и дымом. Причину их смерти без дополнительных исследований определить было невозможно, и отчасти именно за этим команда прибыла сюда. Если эти летучие мыши действительно умерли от вируса Марбург, то подозрение с них снимут и перенесут на кого-то другого – на другую летучую мышь, или, может быть, грызуна, клеща или паука? Придется проводить новое расследование. Клещи, например, в изобилии водятся поблизости от гнездовий летучих мышей, ожидая возможности напиться крови. А потом, когда Амман и Кемп вытянулись в Клетке во весь рост, они обнаружили, что далеко не все животные в пещере мертвы. Множество летучих мышей кружились над их головами.

Двое ученых принялись за работу. Они сложили мертвых летучих мышей в мешки. Потом поймали несколько живых и тоже сложили в мешки. А потом снова легли на животы и пролезли в узкую дыру.

– Это было жутковато, – сказал мне Амман. – Я, пожалуй, никогда больше не стану такого делать.

Один маленький несчастный случай, добавил он, упадет сверху какой-нибудь большой камень – и все. Ты в ловушке.

Так, подождите минуточку, дайте-ка разобраться. Вы в пещере в Уганде, вокруг Марбург, бешенство и черные лесные кобры, под ногами у вас хлюпают тушки летучих мышей, еще живые летучие мыши влетают вам прямо в лицо, словно птицы из триллера Хичкока в лицо Типпи Хедрен, по стенам ползают клещи, жаждущие крови, вы едва можете дышать и мало что видите, и… У вас еще остается время и силы страдать от клаустрофобии?

– Уганда не слишком знаменита своими спелеологическими спасательными командами, – ответил он.

Всего за время этой экспедиции ученые собрали около восьмисот летучих мышей для вскрытия и сбора образцов; половина из них принадлежала к виду Rousettus aegyptiacus. Команда CDC с Таунером и Амманом в составе вернулась в пещеру Китака через семь месяцев, в апреле 2008 г. и собрала образцы еще с двухсот особей R. aegyptiacus, чтобы проверить, задержался ли вирус Марбург в популяции. Если да, то это станет убедительным доказательством того, что этот вид – действительно резервуар. Во время второй поездки они также пометили и выпустили более тысячи летучих мышей, надеясь, что, позже поймав их снова, они смогут оценить общую численность популяции. Зная численность, а также превалентность инфекции среди летучих мышей, у которых взяли образцы, можно примерно предположить, сколько зараженных летучих мышей гнездятся в Китаке в тот или иной момент времени. Таунер и Амман использовали ошейники из металлических бусин (которые вызывали меньший дискомфорт у летучих мышей, чем обычный метод – кольцевание), написав на каждом воротнике номер. Двух ученых ругали за это исследование «пометь и выпусти»; скептически настроенные коллеги утверждали, что это пустая трата времени, учитывая огромный размер популяции летучих мышей и крайне малую вероятность того, что хоть одну помеченную особь удастся поймать заново. Но, как выразился Амман, «мы настояли на своем, или как-то так»,