– В следующие двое суток я просто свалилась.

Она все еще принимала профилактические препараты от малярии, к этому добавила ципрофлоксацин и ибупрофен. Ни то, ни другое не помогло. Но она мужественно выдержала поездку, вернулась в Колорадо и обратилась в кабинет неотложной помощи неподалеку от своего дома в Голдене, где, скажем так, нечасто имели дело с вирусом Марбург. Врач взял у нее анализ крови, прописал обезболивающие и отправил ее домой. Анализ потом потеряли.

После этой неубедительной консультации, а также двух визитов к семейному врачу в следующие два дня, Мишель Барнс оказалась в госпитале в пригороде Денвера. Она страдала от обезвоживания, в крови почти не осталось лейкоцитов, началась почечная и печеночная недостаточность. Ее тут же окружила целая толпа врачей, задававших ей кучу вопросов. Одним из первых вопросов был следующий: вы вообще что делали четыре дня? Большинство людей, знаете ли, обращаются за медицинской помощью раньше, чем у них начинает отказывать сразу несколько органов. «Я терпела», – ответила Барнс. Ее разбросанные по всей стране сестры, одна из которых работала врачом на Аляске, собрались в госпитале – Мишель, конечно, обрадовалась этому, но как-то насторожилась. Им явно дали понять, что она может уже и не выздороветь. Сестра-врач, Мелисса, сыграла ключевую роль – она постоянно требовала от врачей Мишель информации и активных действий. Как раз тогда к команде присоединился доктор Норман Фуджита, специалист по инфекционным заболеваниям. Фуджита организовал для Мишель анализы на лептоспироз, малярию, шистосомоз и другие инфекции, которые можно подхватить в Африке, в том числе Эболу и Марбург. Все анализы, в том числе и на Марбург, оказались отрицательными.

Никто не знал, чем она больна, но все видели, что ей становится все хуже. Врачи в госпитале пытались стабилизировать ее состояние с помощью гидратации, антибиотиков и кислорода, облегчить страдание обезболивающими, надеясь, что ее организм выдержит натиск болезни, какой бы она ни была, и сумеет восстановиться. Кризис случился ночью 10 или 11 января – воспоминания Мишель весьма расплывчаты. Другая ее сестра тогда всю ночь сидела рядом с Мишель, явно боясь, что она потеряет сознание. Эта ночь запомнилась Барнс еще и потому, что ее переложили в педиатрическое отделение, потому что места в отделении интенсивной терапии не осталось.

– В общем, не знаю уж, почему, меня перевели в педиатрию. Я точно помню, что кто-то пришел и подарил мне плюшевого мишку.

В отличие от Астрид Йостен в Лейдене, в отличие от Келли Уорфилд в USAMRIID, Мишель Барнс вообще не помещали в изолятор. Иногда ухаживавшие за ней врачи и медсестры в качестве меры предосторожности надевали маски, но чаще – не надевали. Постепенно ее организм сумел восстановить силы, а ее органы (все, кроме желчного пузыря, который пришлось удалить) начали приходить в порядок. Возможно, плюшевый мишка помог даже лучше, чем антибиотики.

Через двенадцать дней она покинула госпиталь, все еще страдая от слабости и анемии и так и не получив диагноза. В марте она снова посетила Нормана Фуджиту, и он сделал анализ сыворотки ее крови на вирус Марбург. Опять отрицательный. Прошло еще три месяца, и Мишель – поседевшая, далеко не такая энергичная, как раньше, страдающая от болей в животе и с трудом способная хоть на чем-то сосредоточиться, – получила электронное письмо от знающего друга, журналиста, с которым они с Риком познакомились во время поездки в Уганду. Тот увидел в новостях статью и решил, что Мишель должна об этом узнать. В Нидерландах женщина умерла от вируса Марбург после отпуска в Уганде, во время которого посетила пещеру с летучими мышами.

В следующие двадцать четыре часа Барнс искала в «Гугле» всю доступную информацию об этом случае. По совпадению (наш мир все же такой маленький), она в 1990-х гг. сама три года прожила в Нидерландах, так что могла читать новости не только на английском, но и на голландском языке. Рано утром назавтра, в понедельник, она уже стояла на пороге кабинета доктора Фуджиты.

– Это неотложное дело. Я должна с вами поговорить, – сказала она. Фуджита впустил ее и выслушал новую информацию. Он был вежлив, но, как она подозревала, про себя наверняка закатывал глаза и думал: «Ну, отлично, еще одна пациентка, которая диагностировала сама себя по интернету». Но он все же согласился в третий раз сделать ей анализ на Марбург. Ее кровь отвезли в CDC, как и в прошлые два раза, и анализ снова оказался отрицательным; но на этот раз один из лаборантов, знавший, что пациентка побывала в пещере, где жили зараженные вирусом Марбург летучие мыши, еще раз проверил третий образец, а за ним и первый, с помощью более чувствительного и специфического анализа. Вуаля!

Новые результаты прислали Фуджите, тот позвонил Барнс и поздравил ее, хотя и весьма саркастическим образом: «Теперь вы почетный доктор по инфекционным заболеваниям. Вы провели самодиагностику, и анализ на Марбург оказался положительным».

80

После появления новости о смерти Йостен шум поднялся и в CDC. Вскоре после этого, в августе 2008 г. в Уганду отправили новую команду – на этот раз с участием ветеринара-микробиолога Тома Ксенжека, ветерана групп реагирования на зоонозные эпидемии; с ним отправились Таунер и Амман, а из ЮАР снова выписали Боба Сванепула и Алана Кемпа.

– Нам позвонили: «Поезжайте, исследуйте», – рассказал мне Амман. Теперь перед ними поставили задачу взять образцы у летучих мышей из «Пещеры питонов», где заразилась голландка (в эпидемиологических кругах ее имя не называли). Ее смерть и история болезни говорили о том, что масштабы ситуации меняются. То, что от лихорадки Марбург умирают жители Уганды – само по себе уже серьезно и тревожно, настолько, что туда немедленно отправили ученых из Атланты и Йоханнесбурга. Но если заболевают уже и туристы, разгуливающие без всякой защиты по живописным рассадникам вируса Марбург, чтобы полюбоваться на питонов, а потом садятся в самолеты и улетают на другие континенты, это уже не просто опасность для угандийских шахтеров и их семей, а международная угроза.

Команда собралась в Энтеббе и поехала на юго-запад. Они прошли тем же путем, что Йостен, Барнс и их мужья, добрались до той же пещеры, прятавшейся посреди лесной зелени. Но потом, в отличие от туристов, они оделись в тайвековые «пижамы», резиновые сапоги, респираторы и очки. На этот раз, памятуя о кобрах, они добавили к костюму еще и толстые кожаные противозмеиные брюки. И только потом они вошли в пещеру. Летучие мыши висели повсюду над головой, под ногами хлюпало гуано.